— Мне этого не хватало… — прошептала она, глядя на Яутжу, что зачаровано глядел на неё и этот чудо инструмент, — Тебе понравилось?
— Впервые самец слышит этот странный звук.
— Это Бетховен, от него всегда так.
— Бет-хо-вен, — проговорил Око, — Это Уман?
— Да. Он, являясь глухим, смог сочинить прекрасное произведение.
— Как может кто-то глухой сделать такую мелодию?
— Даже мне сложно представить это, — слабо улыбнулась Эмма, и посмотрела на пианино. Руки вновь опустились на клавиши, и стали играть новую мелодия Бетховена «К Элизе». И как показалось сначала Оке, песня весёлая и заводная, но с каждой секундой ощущал некую тоску и грусть со звучанием. Удивительно, что такие странные звуки могли повелевать чувствами, который и сам не мог контролировать.
И теперь каждый день начинался с звучанием игры на Умановской вещи и заканчивался тем же. Эмма очаровано играла и играла, а Око слушал всё новые исполнения, и очень даже полюбил музыку Умана-Бетховена. Чувствовал как звон натянутых струн пробивали сердце через толщу мускул и кожи, годами взращенных на поле битвы. Казалось бы, что может понять в тонком искусстве Яутжа — охотник-Арбитр живущей убийствами и трофеями? А много чего, просто никто не старался понять этого, как он.
На пятый день полёта, девушку он застал снова за пианином, и не желая отвлекать, пошёл продолжать своё дело — очищать трофеи от погани и грязи, чтобы выглядели на полках Уманки красиво, не позорили самца.
А вот на шестой день, он учуял сладкий, манящий запах от Эммы, узнаваемый своими феромонами.
— Ты чего? — спросила девушка, продолжая играть на инструменте, пока Око обнюхивал ей бока. Потом, закапался мандибулами в её волосах, приятно поглаживая и цапая кожу, — Давно ты… А-а-а, ясно, — поняла девушка со смущением улыбаясь. Менструации… Или как называет их Лунный взгляд — течка.
— Эм-м-ма вкусно пахнет… Можно? — попросился он, бодая её спину, — Можно-можно? — упрашивал он, и девушка остановила игру. Закрывая деревянной крышкой клавиши, сняла с себя штаны и нижнее бельё и ехидно потрясла бёдрами, соблазняя голодного хищника. После чего, села на деревянную крышку, и сомкнула ноги вместе. Яутжа изумлённо посмотрел на красное личико девушки.
— Ты мне ведь подарок готовишь, да? — спросила она, и Око дёрнул надбровными дугами и покивал, — Я буду его хранить, — улыбнулась она так маняще, раздвигая ноги и доставая из ложбинки странную, некогда белую — а уже впитавшую кровь — продолговатую плотную вату. Око не стал ждать, сжимая мандибулами её таз и языком пройдясь по укромному месту девушки. Эта белая штука впитала в себя слишком много крови! Из-за чего он немного разозлился, ведь та прекрасна понимала, чтобы не кровить, можно просто попросить Око всё слизать, а он даже рад будет этому! Он потянулся выше, прошёлся языком по затвердевшим бусинкам, уходя вниз, сжимая груди руками, и играя с красным горошком языком. Эффект заимел свои плоды. Кровь появилась. Язык проник в ложбинку, слизывая кровь и надавливая на ребристые стенки в нужном месте. Девушка учащённо дышала, а когда была уже на пределе, простонала имя Око, отчего вышло больше крови с солоноватым привкусом, а дальше, вновь уснула. Умиляясь её этой привычке уходить из неловкого момента, поднял её на руки, пошёл к креслу и усадил на ноги, прижимая к груди, как родную, закапываясь жвалами в её волосах.
Да… Пусть это время, этот момент, будет вечным. Прошу… Время… Остановись именно на этом месяце, и не уходи дальше. Пожалуйста…
========== Один. Опять один. Всегда один. Только один… ==========
Комментарий к Один. Опять один. Всегда один. Только один…
Мммм… Главу писала под грустные песни XXXTENTACION и Lil Peep. Скорее всего, и следующую буду писать под них. (ಥ﹏ಥ), так что, готовьтесь.
Пролетели дни незаметно. Настолько быстро, насколько бы даже Тахиона* не смогла промчаться. Все дни Яутжа и Эмма занимались разными вещами. Серебряный взгляд учил Эмму сражаться, показал пару приёмов и не забрасывал это занятие, даже когда понял, что эта ученица самая безнадёжная… Иногда Эмма просто сидела и смотрела на его жестокие тренировки, которые бы убили каждого человека от перенапряжения. Сотни-сотни подъемов, на специальной для этого, трубе. Подъёмов с пола, так же сотни, по началу на одной руке, потом на другой — во время этого, Эмма часто лежала на его спине и разговаривала с ним, а он даже не стал запыхаться. Подолгу делал пробежки по всему кораблю, пока Эмма обедала или играла на пианино. Она даже пыталась Око научить играть! Но он был так же безнадёжен в учении, как и она в тренировках.
Часто сидели на кресле в бортовом зале, нежились, наслаждаясь компанией друг друга, пока «Ласточка» преодолевала немыслимые расстояния, через туманности, солнечные системы, одиноких планет и линий космического мусора. Даже успели связаться с Преследователем, так как тот летел на одну из каст, скучая в одиночестве на своём звездолёте.
Иногда Эмма пела разные песни, играя на пианино, а Яутжа слушал, и по просьбе Уманки, вырезал символы своего языка на черепах К’харат. Кстати о языках. Эмма снова села за учёбу этих рыков и стрекотов Яутжей, чтобы начать больше понимать Око без наушника, а так же учила символы. Та даже намеренно оставляла наушник в кармане своих пижамных штанов, чтобы побеседовать с Око. И заметил Лунный взгляд, что может она не способная ученица в тренировках, но в учении языка шла в с особым рвением и упорством. Может, через год, а то и два-три, она будет говорить с Око без всех ограничений.
— Дай мне ко-р-робу… — старалась она правильно прострекотать языком о нёбу, указывая на дошик на кухне.
— Коробку, — исправил её Око, начав заваривать это вонючее и неприятное на вид, блюдо.
— Коробку… — исправилась девушка и стала повторять это слово снова и снова. Подавая ей, она подняла голову.
— Спа-сио…
— Спасибо.
— Спасибо, — сказала она, снова исправившись и вновь повторять для лучшего запоминания, — Сложный я-ик.
— Язык. Он не сложный, для самки сложно, — ответил Око, взяв тюбик обеда с холодильника.
— Се-ре-ря в-гад… — прострекотала девушка и Яутжа хотел уже исправить, но она остановила его рукой, — Серебряный в-гад… Серебряный взгляд…
— Лучше Лунный.
— Лунный, — проще далось ей это слово.
— Да?
— Я тебя люблю, — сказала девушка уже человеческим словами.
— Я тебя тоже люблю, Эм-м-ма, — сказал по Умановски парень, прижимая свой лоб к её макушки.
Чтобы как-то разнообразить их жизнь, Эмма убиралась на корабле, ведь те следы с гона ещё остались, и уже пахли не так сильно, но выглядели эти разводы не очень приятно. Находя тряпку, что некогда была её одеждой, намочила и стала оттирать. Око не понимал зачем она это делает, поэтому, не помогал в этом. Тоже, своеобразная тренировка для неё.
…
Самое что не на есть печальное, так это никто не начинал разговор о том, куда они всё же летели. Яут не мог и произнеси слово об этом, вечно стараясь отвлечь себя от этой мысли. А девушка… Не знала, но чувствовала, что они летят к Земле. И на последний день месяца, когда вот-вот на радарах должна высветиться точка с наименованием «Земля», они сидели на кресле, молчали, и оба ощущали груз, свалившийся на их плечи с названием: «Надо. Так безопасно».