Джош ухмыльнулся, разрывая поцелуй.
— Знал, что доведу тебя до такого.
Она хихикнула.
— Ага, около пяти раз.
— Обращайся.
— И ты, — произнесла Тиш, посерьёзнев. — Каждый раз, как появится настроение. И я больше никогда не хочу чувствовать себя так, как когда ты сказал, что займёшься этим с кем-нибудь другим. — Она обхватила пальцами его полутвердый ствол.
— Когда я сказал, что собираюсь позаботиться о своём члене, я имел в виду, что убираюсь подальше от тебя, чтобы успокоиться, чёрт подери. Я не собирался никого трахать. И не делал этого больше пяти лет.
С чувством сладостного облегчения Тиш закрыла ладошками уши.
— Не говори мне такого, потому что я слышу только то, что пять лет назад ты спал с другими женщинами.
Он опустил её руки и снова принялся ласкать живот. Тиш не упустила из виду тот факт, что он сосредоточился на участке между тазовыми косточками.
— Я никогда таким не был ни с одной женщиной. Да и мне тридцать восемь, как, чёрт подери, я бы обошёлся без потрахушек всё это время?
Тиш бросила на него глумливый взгляд.
— Не знаю, но мог бы и постараться воздержаться.
— Я не чувствовал необходимости сдерживать себя, пока ты не выросла и не забралась мне в душу. Господи, Тиш, ты понятия не имеешь, через что я прошёл, когда начал смотреть на тебя по-другому.
Зная его, она могла лишь предположить.
— Мне очень жаль, — искренне проговорила она с виноватым видом. — У меня не было проблем, когда мои чувства к тебе изменились. Ты всегда оставался для меня лучшим, а потом стал еще важнее. — Тон её голоса не оставлял ему ни единого сомнения в искренности сказанного. — Значит, когда тебя забрали, я уже тебе нравилась? Приятно это знать.
— Не хотел, но да, «нравилась». Было жестоким бросать тебя тогда перед клубным домом. Когда ты появилась, а Люк вёл меня к машине, мне хотелось убить твою мать. Только страх в твоих глазах послужил причиной того, что я позволял тебе какое-то время навещать меня.
— И тогда ты заставил Ника прекратить мои посещения, решив, что я о тебе забуду? Глупый мужчина.
— Должен был попытаться. Это был ещё один дерьмовый день, когда мне пришлось сказать тебе больше не приходить. По твоему лицу видел, что ты не собиралась сдаваться, но знал, что увижу тебя только через четыре года. Точнее думал, что так. После этого я полгода вел себя как придурок. Столько раз меня бросали в каменный мешок за стычки с любым, кто вставал поперёк дороги. Так чертовски глупо, — пробормотал он, злясь на самого себя.
— Мешок?
— Одиночная камера.
— Ох. — Тиш подползла поближе. — Мне плохо от мысли, что ты был там один.
— Знаю. — Он подвинулся вместе с Тиш и подложил под голову ещё одну мягкую подушку. — Чёртовы подушки — лучшая вещь на свете. Знаешь, никогда не понимал, когда парни говорили, что в тюрьме их поддерживали мысли об их старухах и детях. Теперь понимаю. Даже без обещания вот этого, — он чуть опустил ладонь и провёл пальцами по её груди, — встреча с тобой была для меня светом в конце туннеля.
Тиш вздохнула и не смогла сдержать счастливую улыбку.
— Знаешь, всё было бы гораздо проще, если бы ты не пытался этому противостоять.
— Возможно.
Они немного помолчали, и Тиш снова вспомнила о том, что не давало ей покоя. Но Джош заговорил первым:
— Чёрт, ты такая юная, Тиш.
Она приподнялась на локте и недовольно посмотрела на него.
— Но это не так. Душой и сердцем я чувствую себя взрослой. Я словно старше тебя. И я удивлена, что тебя заботит мнение людей о нашей разнице в возрасте.
Джош вскинул брови.
— И правильно, потому что это не так. Я беспокоюсь о тебе. Люди жестоки, и ты не сможешь избежать их тупых комментариев. Мне же не составит никакого труда послать куда подальше надоедливых ублюдков. И сделаю это с широкой улыбкой на лице, вспоминая, какой влажной становится твоя маленькая розовая щёлка перед тем, как я её трахну. — Джош приподнял подбородок, когда Тиш накрыла ладошкой его рот.
— Ты ужасен.
Он схватил её руку и прикусил, прежде чем уткнуть её себе в шею. Свободной рукой он уложил голову девушки себе на грудь.
— Но хоть мне и не всё равно о мнении других, это не значит, что мне плевать на долбанные восемнадцать лет между нами. И потом, тебе повезло. Ты так мало жила и видела.
— Это потому что тебя здесь не было.
— И я не хочу, чтобы ты осознала это через десять или пятнадцать лет, — продолжил он, словно она и не говорила.
— Не буду.
— Маленькая упрямая засранка, да?
Тиш подняла взгляд.
— Да.
Он закатил глаза.
— Скольких парней ты целовала?
Она глупо моргнула от резкой смены темы, но не отказалась от своего вопроса.
— Ой, погоди. Прежде мне хотелось бы спросить о твоём досрочном освобождении. Как это произошло? Нина сказала, что обычно так не делают. Так почему тебя выпустили раньше?
Черты его лица застыли, и хоть в комнате было сумрачно, Тиш была уверена, что у него покраснели щёки.
— С каких пор, чёрт подери, Нина стала экспертом в том, что делают или не делают в тюрьмах?
— Никто не говорит, что она эксперт, — протянула Тиш. Капризный мальчишка. — Мне просто интересно, потому что я никогда не слышала, чтобы снимали два года приговора просто за хорошее поведение. Да и ты сам только что говорил, как, полгода минимум, плохо обходился с другими заключенными. В чём дело?
— Тиш, думаешь сейчас мне хочется вдаваться в эти дерьмовые подробности? — В уставшем голосе Джоша слышалось раздражение и что-то ещё. Он лежал, уставившись в потолок и играя желваками. Его щёки порозовели.
— Нет, конечно, нет, — пробормотала она, наблюдая за ним. Почему он на неё не смотрел? По позвоночнику пробежал холодок, заставляя вздрогнуть. — Джош? Ты?.. Мой дядя?.. Они?..
— Тиш-Тош. — Он вздохнул и перевёл на неё взгляд. — Забей. Тут не о чем рассказывать. А теперь ответь мне. Скольких ты целовала? Насколько воздерживалась?
Он демонстративно не ответил ни на один из её вопросов, которые она не осмелилась закончить, но которые должен был понять и так. Неужели он сбежал из тюрьмы? Связаны ли Ник и клуб с его освобождением? Неужели власти ищут его?
— Если я должна что-нибудь знать…
— То ты это узнаешь, — перебил он её.
— Да, но если ты сделал…
— Нет никаких «но». И я ничего не сделал.
Они посмотрели друг другу в глаза. В её плескался страх, его же были холодными и отстранёнными. Предупреждение в последних словах звучало громко и ясно. И как подобает старухе, Тиш закроет неугодную тему.
Но не раньше, чем она кое в чём убедится.
— Ты же не оставишь меня снова, верно?
В мгновение ока его янтарные глаза вновь наполнились теплом — её возлюбленный вернулся.
— Я тебя не брошу, детка, — уверил он Тиш.
— Ладно. — Она попыталась улыбнуться, но не смогла, поэтому опустила голову и уткнулась взглядом в тёмную гардеробную, умоляя сердце немного успокоиться. Возможно ли вообще, чтобы кто-то сбежал из тюрьмы?