Ее аура неожиданно спокойна, хотя, похоже, девушке страшно. Наверное, еще не осознала, что избрана императором. Впрочем, это ведь почетно. Тут не бояться, а радоваться нужно. Но желто-красных всполохов радости тоже не вижу, как и пурпурного торжества.
Повелитель подает знак, взлетаем. Водитель из местных и зрячий охранник-ментальщик Сэм отделены перегородкой. Их ауры спокойны, все под контролем. Еще две машины сопровождения следуют за нами.
Девушка восторженно вскрикивает, бросается к окну. С легким сожалением ощущаю, как выпускает мою руку.
— Нравится? — спрашивает повелитель голосом довольного кота.
Тоже бросаю взгляд в окно. Земля отдаляется, оставляя внизу темные пятна чужих эмоций и разрушенных надежд. Извечная злоба и зависть. Хорошо бы она согласилась сразу в имперский особняк, незачем возвращаться в этот неказистый домик, где за нее даже порадоваться не могут. Впрочем, это ведь ее прошлое. С прошлым сложно рвать связи.
— Потрясающе… — бормочет Ноэлия. — Алекр… или как там тебя… то есть простите… — Волна легкого смущения, короткий взгляд на императора — и снова все внимание происходящему за окном.
Определенно туда ей смотреть интереснее. Почему-то хочется засмеяться. Кажется, наш повелитель обескуражен.
— Иллариандр, — подсказывает император весело, жаль, не могу читать эмоций.
Но поскольку знаю его лет десять — с тех пор как он был еще подростком, а я только-только попал в личную стражу предыдущего повелителя, — почти уверен, что это не должно прийтись ему по нраву. Он вспыльчив и порой жесток, и никогда не терпел к себе непочтительного отношения.
— Обманывать нехорошо, — сетует с легкой обидой Ноэлия.
Иллариандр берет ее руку — почему-то чувствую движение сильнее обычного. Подносит к губам и из моих уст снова рвется омаа. Прикрываю на мгновение глаза, уплотняю омаа, почти отключая ненужные эмоции. Теперь хорошо, спокойно, практически безразлично. Помню, что придется потом расплачиваться, но чем расплачиваются за силу Слепые Стражи, только им и известно. Плюс в том, что это слишком индивидуально, и даже другие Стражи никогда не узнают. У каждого по-своему.
— Я должен был увериться в своем выборе.
— За три дня? — в голосе Ноэлии такое недоумение.
Зачем она его злит? Впрочем, по-моему, не нарочно — просто говорит что думает. Все внимание по-прежнему к происходящему за окном. Разноцветные фонтаны восторга преобладают. Неужели даже над мыслями о предстоящей свадьбе, переезде? Похоже, она еще не поняла, что с этого момента ее жизнь полностью переменится. Хотя должна бы, о выборе императрицы знают все.
Интересно, может ли она ему отказать? Никогда не предполагал такой возможности, но с этой странной девушкой, кажется, вероятно что угодно. Один ее «привет» императору Айо чего стоит.
Где-то глубоко внутри снова проскальзывает желание улыбнуться, но омаа сдерживает крепко, лишь молчу и наблюдаю, не забывая заботиться о безопасности. Однако здесь ничего и никого. Полеты на ближайшие два часа запрещены — местное правительство распорядилось, чтобы гость смог вдоволь насладиться небесной прогулкой. В досягаемых пределах только наши.
— Мне и одного достаточно, моя прекрасная шри. Но в этом вопросе нельзя ошибиться, потому я решил дать нам с тобой немного времени.
Легкая недоверчивая рябь, однако девушка ничего больше не говорит. Все смотрит в окно.
— Куда ты хотела бы полететь? Специально для нас расчистили небо. — Голос императора снова мягок.
Возможно ли, что и у него зародилось какое-то чувство, симпатия? Он, конечно, не признается. Впрочем, не моего ума дело. Слежу за ее аурой, но эмоции оставляют лишь легкие следы, все быстро возвращается к спокойному синему цвету.
Ноэлия
— А потом? — спрашиваю на всякий случай.
Хочется услышать, что отвезет меня обратно, а не потащит куда-нибудь к себе. Снова страшно, отворачиваюсь к окну. Дух захватывает! Уши закладывает, живот подводит, но оно того стоит! Как же красиво все смотрится отсюда сверху! Кольцо старого города, новая резиденция правительства — огромные территории по берегам Ситри, фантастический особняк для гостей Айо в глубине парка у самого залива. Солнечные лучи преломляются в облаках, врезаемся в одно из них, смеюсь от восторга и страха. Поднимаемся выше, так и хочется прыгнуть в эту пушистую массу, словно в перину, и баловаться, биться подушками… Пытаюсь поймать странное промелькнувшее чувство, в пансионе мы никогда не бились подушками — у каждой девочки своя комната, и бегать друг к другу ночью строго-настрого запрещено.