— На, читай, — вручаю ему записку, кусаю губы, чтобы не расплакаться от страха и снова прихлынувшего отчаяния.
Дарсаль
Слова режут по живому, убеждаю себя, что она же не знает. Хотя кого я обманываю, специально она это говорит.
— Я не могу читать, моя госпожа, — отвечаю как можно ровнее.
Не заметила бы этой неутихающей тоски. Беру в руки бумагу, провожу пальцами, слегка приотпускаю омаа, пытаюсь понять хоть общий смысл. Просьба найти какую-то пропавшую девушку, имя выделить не могу — незнакомо. Но как-то связано со Стражами. Убираю в карман, Иллариандру все равно придется передать.
Ноэлия сердится, колючие серебристые льдинки, надеюсь, мы не поторопились с выбором. Для меня это был бы конец.
Нет, аура быстро восстанавливается, такая же ровная, синяя. Успокаивающая. Свою тоже пытаюсь стабилизировать. Удается. Выхожу за дверь, как просила.
Ноэлия нервничает, ходит по комнате, собирает остатки вещей. Появляется вчерашняя гостья — Тересия, приходится снова зайти. Ноэлия молчит, холодная отчужденность. Тоже молчу.
Гостья курит, едкий запах дыма, фиолетовые жгуты нервного расстройства, переживает. Разговаривают ни о чем, боятся.
— Я Алму пригласила, — сообщает Ноэлия. — Если император не будет возражать.
— Да что б ему возражать, женщины в Айо никогда не лишние. — Шорох одежды от пожатия плечами. — Тебе-то родное лицо рядом, я понимаю. Но помощи от нее не жди, себе на уме твоя Алма. Я люблю тебя, ты же знаешь, но никому не пожелала бы ехать в Айо. — Опасливая волна в мою сторону.
Чем их так Айо пугает? Не понимаю. Ноэлия все хочет что-то спросить — о записке, наверное, — да не решается. Тересия тоже полна сомнений, снова острый взгляд на меня, глубокий вздох.
— Мне нужно уехать, девочка моя, — говорит наконец.
— Куда?! — Сиреневая печаль, фиолетовая тоска. — Надолго?
— Постараюсь к твоей церемонии успеть, моя хорошая.
По ауре ползет, передвигается серое пятно: обманывает, умалчивает, интересно, император установил за ней слежку?
Впрочем, для Ноэлии непосредственной опасности нет, остальное — заботы Лийта и прочих ответственных за службу охраны.
— Ну не расстраивайся. — в словах мягкость, почти нежность.
— Все в порядке. — Голос Ноэлии дрожит, невыплаканные слезы. Быстро берет себя в руки, молодец девочка. Все-таки хорошей императрицей будет. — Когда уезжаешь?
— Да вот сегодня, пришла тебя повидать.
— Мы… увидимся еще?
— Конечно! — Голос бодрый, убежденный, а сама не верит.
Может, отправить кого-нибудь следом? Не нравится мне это. Связываюсь на всякий случай с Лийтом, обращаю внимание на гостью Ноэлии.
«Следим», — сообщает. Значит, правильно сделал, не то решат, будто невнимателен или не справляюсь. Тут же ощущаю легкий контакт, узнаю Ивена.
«Через два часа будем, готовь невесту», — хмыкает. Иногда мне кажется, император слишком много вольностей ему позволяет. Впрочем, очевидно, не просто так.
«Передам», — отвечаю.
— Простите, моя госпожа, через два часа за нами приедут, — прерываю разговор.
Вздрагивают обе, оборачиваются ко мне.
Ноэлия
— Спасибо, — киваю.
— Ну… я пойду, пожалуй…
— Уже? — пугаюсь я.
Неужели могу больше не увидеть? Обидно так, дела у нее какие-то, не могла подождать? Ничего толком не знаю о ее жизни, но уезжала она не так уж часто! Мы постоянно созванивались, бывало, когда грустно и тоскливо, наберу ее — и полегчает.
Тересия садится на кровать, поднимает куклу, которая так и лежит на покрывале. Начинает расправлять волосы, теребить складки платьица. Вздыхает:
— Так вышло, моя хорошая, я этого не хотела. Не серчай на старуху.
Присаживаюсь рядом, обнимаю, вдыхаю любимый с детства горчащий запах. Не расплакаться бы. Поглаживает по волосам, что же я буду делать там, за сотни километров, без ее голоса, рук? У меня ведь никого. Ну почему она не захотела поехать, что ей здесь?
— Я бы тебе все отдала, что смогла бы, — не выдерживаю. — Императрица ведь имеет право на свои прихоти и желания, никто не стал бы возражать?
Тересия молчит, убивая последнюю надежду.
— Все будет хорошо, девочка, — утешает она.
Поднимаюсь резко. Пусть так. Тересия тоже встает, оглядывает комнату, сумку:
— Помочь тебе?
Качаю головой:
— Я уже все сложила.
— Я не прощаюсь, — говорит Тересия, надевая шляпу.
Довожу до двери, Дарсаль выпускает. Я тоже прощаться не хочу. Дожидаюсь, пока уйдет, иду в душ умыться, привожу себя в порядок, накладываю подходящий случаю макияж. Этому нас обучили в полной мере. Подбираю пристойное платье из моих скудных запасов, снова все проверяю, не забыла ли чего. Напоминаю себе — ведь я еще в городе, даже если забуду, всегда смогу зайти забрать. От этого совсем тошно.