— Смотри, как могу, — протявкал он и выпустил из ноздрей огненные струи.
«Здорово. А как насчёт лечения?»
— Лечения? Ну нет, думаешь, разок кого-то вылечил от боли в ногах, и я сразу стал великим лекарем? Нет. Это так не работает. Сколько тебе пришлось потрудиться, чтобы у меня появились крылья, а я, между прочим, и так был воздушным. Лечить я не умею и не хочу, думаю, тебе придётся очень постараться, чтобы это изменить.
«Жаль. Интересно, а можно вырастить новые руки?»
— Возможно, если твоя мама ящерица.
У Ши Юна защекотало в носу, и он чихнул. Дракончик исчез, рядом пахло лисицей. В лагере было тихо.
— Спать пора, ты бы лёг, а то так неудобно, — сказал Хун Синь. Похоже, он успел вернуться с прогулки.
Ши Юн кивнул и устроился на разложенных у походной жаровни циновках. Разбудили его крики и возня. Кто-то рядом мычал и елозил по земле.
— В красном не трогайте, это наши.
— Ты не ошибся? Тот с повязкой на глазах пахнет человеком.
— За него попросили.
Незнакомые голоса перекликались по всему лагерю, Ши Юн понял, что караван захватили разбойники. Он встал и достал перо, собираясь вступить в бой, воспользовавшись тем, что его не связали. Тут его дёрнули за рукав халата.
— Садись, не мешай. Нас не тронут. Неужели тебе жалко этого жадного торговца? Он сам виноват в своей беде, — сказал Хун Синь.
«Это твои проделки? Я думал, ты учёный, а ты разбойник».
— Я учёный, но жизнь свела меня с родичами, я решил им помочь. За это они помогут нам. За людей не переживай. Они просто лишатся некоторой части своих богатств. Убьют только тех, кто будет сопротивляться.
«Предатель. Я не собираюсь пособничать бандитам».
Ши Юн выписал знак огня, и тут же что-то обрушилось ему на голову сзади, сознание померкло. Очнулся он уже связанным, его куда-то везли в телеге. Слышно было, как ветер шелестит в бамбуковой роще. Рядом раздалось недовольное пыхтение Синя.
— Вот зачем ты так? А вдруг я бы силу не рассчитал. Да, был не прав, надо было тебе всё раньше рассказать, но я побоялся, что не поймёшь. Люди — странные существа. Вы легко убиваете друг друга, но если убиваем мы, то это приводит вас в ужас. Я обманул тебя, второму зрению тебя не обучат в монастыре. Этот секрет знают только в городе лис-оборотней. Туда-то мы скоро и прибудем, я попросил нас встретить и проводить, — бормотал извиняющимся голосом Хун Синь, развязывая верёвки на Ши Юне.
Тут где-то позади раздалось лисье тявканье, а потом человеческие вопли, треск ломаемого бамбука, и до Ши Юна донёсся запах дыма.
— Это сечжи! — закричал Хун Синь.
Заревел зверь, и в ответ кто-то заскулил. Треск дерева, повозка дёрнулась и остановилась. Ши Юн поднялся и достал кисть, прислушиваясь, чтобы понять, куда атаковать.
— А ну стойте, поганцы! Мерзкие ёкаи, куда вы дели моих друзей?! — зазвенел сталью знакомый голос.
— Да это госпожа Ван Лин! Госпожа! Мы тут! Нас никто не похищал! — закричал в ответ Хун Синь, забравшись на повозку и подпрыгивая.
— Братик! Я вам хвосты поотрываю, а ну кыш, зверьё!
Утихомирить Ван Лин удалось не сразу, она ещё долго рвалась набить рожу предателю Хун Синю.
— Так и знала, что нельзя отпускать вас вдвоём.
«Ты сбежала от Чжана?»
— Нет, просто отпросилась проводить тебя в храм, всё равно свадьба будет только в начале зимы.
Ши Юн не поверил, понял, что Ван Лин врёт, знал он эти смущённые нотки в голосе. Да и сечжи взрыкнул недовольно, этот зверь ложь не переносил.
— А сечжи откуда? — спросил Хун Синь, с восторгом похлопывая волшебное животное по чешуйчатому боку.
— Чжан подарил. Так, хватит меня допрашивать, а ну-ка быстро рассказывай, что связывает тебя с бандой красных халатов и этим выводком лисиц-оборотней.
— Эти, как ты говоришь, лисицы и есть банда. Каюсь, я один из них, в некотором роде конечно. Они мои соплеменники. Боюсь, это будет длинная история.
— Ничего, я узнала у рыжих, что в город ёкаев мы попадём только к вечеру, так что можешь приступать к рассказу. Помни, что сечжи различает ложь и правду. Так что не ври, если не хочешь, чтобы он проткнул тебя рогом.
Хун Синь запыхтел, но выпросил себе место на широкой спине сечжи и начал историю.
Когда-то давно, сто лет назад, не меньше, бродил по миру великий воин Дэн Фэй, его слава ещё не достигла Золотого города, но он совершил немало хороших дел и поучаствовал в нескольких битвах.
В том году начало лета оказалось дождливым, бесконечные потоки воды изливались с неба, превращая горные ручьи в полноводные реки, бурлящие, несущие грязь с предгорий, смывающие и закручивающие в водоворотах всё на своём пути. В провинции Синего города передвигаться можно было только на плоскодонках и джонках, множество крестьян и фермеров потеряло своё жильё и хозяйство. Дэн Фэю не раз приходилось видеть плывущие и зацепившиеся за стволы трупы утонувших людей и животных. От обилия не захороненных по правилам мертвецов расплодились падальщики тимиморё. Эти отвратительные существа настолько обнаглели, что жрали покойников, не скрываясь от живых. Дэн Фэю платили за голову каждого убитого ёкая. Он исследовал островки суши вокруг города, где могли затаиться со своей добычей тимиморё. На одной из таких возвышенностей Дэн Фэй нашёл умирающую женщину. Халат её был разодран, а в прорехах виднелось израненное острыми камнями тело, из которого текла кровь. Самая страшная рана была на голове, кровь из неё пропитала длинные волосы. Раненая, заметив его, попыталась отползти. Дэн Фэй подумал, что затуманенные смертью глаза женщины увидели в нём тимиморё. Но когда красавица захрипела и глаза её остекленели, она превратилась в лисицу. Красный халат её зашевелился, и оттуда выбрался мокрый лисёнок, которого мать прятала в складках одежды. Лисёнок был совсем плох, бурный поток оставил на нём и его матери кровавые рваные раны, но ему повезло больше, мать постаралась спасти его, превратившись в человека и закрыв от ударов своим телом. Шерсть лисёнка была вся в крови, глаза закрыты от боли, он жалобно поскуливал, словно плакал младенец, зовущий мать.