Теперь в доме жил старший брат Ван Лин — Вей Лин, он узнал её не сразу. Ни радости, ни удовлетворения встреча не принесла, брат пошёл по стопам отца и встретил её пьяным, почти выгнал со двора. Когда Вей всё же разглядел в явившейся в гости богатой даме свою сестру, то бросился ей в ноги вместе со всеми детьми и женами. Проливая грошовые слёзы, он цеплялся за её одежды и клянчил деньги. Ему оказалось неинтересно, как Ван Лин жила все эти годы, почему вернулась. Вей успел пропить всё то, что удалось сберечь мачехе, и жаждал от сестры не любви, а денег. Ван Лин поняла, что все её мечты о мести детские и глупые. Возможно, мачеха, не желая того, подарила ей не самую плохую судьбу. Всё, что она пережила, лучше представшего перед глазами. Теперь Ван Лиг видела ясно, что глупо держаться за прошлое, когда от него уже не осталось и следа.
В большом доме жениха Ван Лин не находила себе места, отмахиваясь от надоедливых служанок, желающих ей угодить. Они кружили вокруг, за спиной перешёптываясь о том, что она бедная девочка, которой нужна помощь. Ван Лин злилась, гнала их прочь, но казалось, что ещё месяц такой жизни и им удастся убедить её в собственной беспомощности. Потому решение Чжана вскоре отправиться с новым караваном стало глотком родниковой воды, подарившим силы. Но, смотря в горящие восторгом глаза Ван Лин, он отказался взять её с собой. Обидно и несправедливо, она же спасла ему жизнь. Нет, может, Ван Лин и мечтала о такой жизни, но оказалась не создана для неё. Теперь Ван Лин смотрела на ворота Белого города и понимала, что ей ближе жизнь циркачей, странствия по дорогам Пяти городов. Возможно, она повзрослеет, и ей снова захочется домашнего очага, но пока жизнь взаперти не для неё, пусть и в золотой клетке.
Белый город казался ещё более вымершим, чем обычно. Пошёл первый снег и сделал дома и дорожки совсем неразличимыми среди деревьев и скал. На воротах они не увидели стражников, животных из-под навесов увели, а следы уже заметал снег. Белый город оказался пуст. Единственный тёплый огонёк светил из окон невысокого здания, на камне возле входа в которое был высечен цилин.
— Тут собираются на совет мудрецы города, — сказал Хун Синь.
Они осторожно зашли внутрь. Их тут никто не ждал и, если примут за лазутчиков, придётся сражаться. Но в комнатах оказалось безлюдно. Они прошли через внутренний двор и попали в большое помещение, заставленное деревянными стеллажами. На полках лежало множество свитков и табличек. У дальней стены Ван Лин нашла низкую дверку, за которой оказалась комната, внутри стоял массивный стол и горел свет. На стене висела подробная карта Пяти городов и граничащих с ним государств. Хун Синь нашёл то место, где расположен город ёкаев, к его удивлению, оно было подписано «Стоянка кицунэ». Ван Лин рассматривала на карте Красный город, а потом показала Хун Синю несколько дорог от Белого к Золотому.
— Нам стоит выбрать, по какой лучше добраться туда.
— Что вы тут делаете? — раздался за спиной раздражённый старческий голос.
Хун Синь вздрогнул и повернулся. В дверях стоял невысокий старичок с кипой свитков в руках.
— Извините, уважаемый, мы искали жителей, а свет горит только здесь, — сказал Хун Синь.
— В обед мы получили дурные вести. Посланные на убийство Ин Чжэна, не справились. Люди оставили город. Ценность наших жителей выше, чем у этой земли. Построим со временем другой город, если этот разрушат враги. — сказал старичок.
— Значит отряды белых убийц не справились с Ин Чжэном? — поинтересовалась Ван Лин.
— Похоже на то. Мы не знаем, что там случилось, но нам прислали их головы. Так что вы хотели?
— Надеялись найти в городе работу, а потом поняли, что все ушли, и стали искать, у кого спросить, что случилось. Тут были наши друзья циркачи, когда мы уходили, — сказал Хун Синь.
— Циркачи уехали одни из первых, правда помогли тем, у кого не было транспорта, добраться до ближайшего монастыря в горах. Мы не представлены. Меня зовут Ли Шичжэн. Я один из совета города. Остался, чтобы собрать все свои записи. Что ж, значит, мне вас послала богиня удачи, вы ищете работу, а я нуждаюсь в помощниках. Не думал, что скопил столько записей. — Старик тяжело вздохнул и положил стопку свитков на стол.