Траффорд сразу понял, что лицо его выдало.
— Пожалуйста, не волнуйтесь, — поспешил добавить Кассий. — Вы не единственный. У меня тоже есть секреты. Причем один из них — очень важный и интересный.
Траффорд пожал плечами, показывая, что готов слушать, но сам ничего не признаёт.
— Вы обвинили меня в том, что мне нравится показатель детской смертности, — продолжал Кассий.
— Да, обвинил.
Вдруг глаза Кассия вспыхнули гневом.
— А вам не кажется, что он нравится не мне, и правительству и Храму? Что они им вполне довольны? Что они не желают ничего менять?
— Я стараюсь вовсе об этом не думать.
— Черт побери, Траффорд! Пришла пора немного задуматься! — яростно воскликнул Каспий. — А еще вам пришла пора спросить себя, что можете изменить вы сами!
— О чем вы говорите? Что я могу изменить? Я буду молиться, и мы капнем ей на подушку лавандового масла, а еще...
— Молиться? Он будет молиться!
Траффорд был поражен. Никогда за всю свою жизнь он не слышал, чтобы это слово произносили с презрением.
— А знаете ли вы, — продолжал Кассий, — что болезни, которые убивают детей, можно предотвратить?
Траффорд знал одно: что ему надо немедленно уйти, поскольку разговор становится все более опасным и чреватым самыми печальными последствиями. Но он не ушел.
— Я... я знаю, что когда-то люди в это верили, — сказал он. — Но теперь нам известно, что то неправда.
— Это правда, — ответил Кассий.
— Откуда вы знаете?
Кассий заказал кофе.
— Эспрессо, — громко сказал он. — Без молока, без пенки, без сахара, и самое главное — никаких взбитых сливок и сладкого желе.
Им принесли две крошечные чашечки. Траффорд никогда не видел, чтобы в такие наливали кофе — его умещалось там не больше, чем в наперстке, — а сами чашечки были фарфоровые. Траффорд привык к тому, что кофе подают в литровых картонных стаканах.
— Ваше здоровье, — сказал Кассий, подняв свою чашечку с напряженной улыбкой, и добавил: — Если бы я был полицейским и по какому-то невероятному совпадению сейчас наблюдал за нами, я никогда бы не поверил, что человек, который собирается рискнуть жизнью, начав беседу на богохульственную тему, способен на такой неординарный поступок — заказать эспрессо, да еще безо всяких сладостей.
Траффорд мысленно признал его правоту и тоже поднял чашку. Затем, попробовав ее горькое содержимое, невольно скривился.
— Привыкнете, — уверил его Кассий.
У Траффорда не было настроения обсуждать кофе.
— Откуда вы знаете, что было время, когда дети умирали не так часто?
— Я знаю это, — ответил Кассий, — потому что я вакцинатор.
8
Конечно, Траффорд слышал о вакцинаторах. Это была зловещая тайная секта, практикующая темные искусства, корни которой уходили глубоко в Допотопную эру. Члены этого нечестивого братства калечили детей во имя древней и давно уже дискредитировавшей себя "науки".
— Вы колете детей отравленными иглами? — и ужасе прошептал Траффорд.
— Я предпочел бы слово "прививать". Да, именно это я и делаю, когда могу. Если возникает такая возможность и если у меня есть вакцина. Много больших здоровых семей, члены которых иозносят хвалу Господу, на самом деле обязаны своим счастьем мне и моим товарищам. Мы выискиваем тех, кто, на наш взгляд, способен мыслить самостоятельно и у кого должно хватить решимости помочь своим детям выжить. Вот для чего и обратился к вам.
— Но почему... почему ко мне?
— Я некоторое время наблюдал за вами, — ответил Кассий. — Как я уже говорил, мне показалось, что у вас есть секреты.
Траффорд промолчал.
— Вы ведь потеряли ребенка, верно? — продолжал Кассий. — Ласковую Голубку. Ее сгубил столбняк?
— Да. А кто из нас не терял ребенка?
— Вы очень трогательно об этом писали. Я читал архив вашего блога. Это прекрасно, подумал я, хоть и горько. Полагаю, у вас нет желания вновь пережить такой удар.
— Вы хотите сделать прививку моему ребенку?
— Это мой долг. Я поклялся спасать детей. Эту торжественную клятву приносят все вакцинаторы.
— Я обязан донести на вас в полицию, — сказал Траффорд.
Каждый знал, что вакцинация — не более и не менее чем посягательство человека на исключительное право Бога вершить судьбы. Храм разрешал лечить болезни, поскольку это было всего лишь реакцией на Божье соизволение, но в основе вакцинации лежала идея о том, что можно предвидеть Божьи планы и изменить их. Предотвратить то, что предопределено. Конечно, это была самая настоящая черная магия. Только Бог мог знать будущее и только он мог творить будущее. Иммунизация же детей, равно как и взрослых, была очевидной попыткой ограничить Бога в его выборе, обмануть его, а потому не могла не считаться кощунственной. Для последователей этого культа Храм приберегал свои самые пламенные обвинительные речи.