— Слава Любви! — завопил Траффорд, снова подняв кулак над головой.
— Слава Любви! — эхом откликнулись остальные, и Траффорд заметил, что Калуа, Кассий и двое-трое других его коллег, обычно старающихся быть как можно незаметнее, на сей раз присоединились к общему хору с повышенным энтузиазмом. Однако Сандра Ди повторила его восклицание спокойным голосом, словно соблюдая необходимую формальность и при этом не сводя упорного взгляда со своей мучительницы.
Принцесса Любомила так и кипела; она не привыкла, чтобы ее останавливали в атаке на полном скаку.
— А по-моему, в этом случае мысли Любви вполне очевидны! — рявкнула она.
— Да ну? — отозвалась Сандра Ди, саркастически подняв бровь.
Траффорд ощутил прилив восторга: на его памяти никто никогда не перечил Принцессе Любомиле. Сам он осмелился вмешаться, лишь прикинувшись, что охвачен религиозным пылом. Он хотел снова воспользоваться тем же приемом, но понял, что на второе "аллилуйя" у него не хватит смелости. Сейчас большинство коллег смотрели на Сандру Ди осуждающе, а действовать вопреки общему эмоциональному настрою всегда бывало опасно. Одна такая выходка сошла ему с рук, но повторить ее значило проявить неуважение к мнению разгневанной толпы, а те, кто на это отваживался, неизменно становились ее очередной жертвой. Все, что он мог сделать, — это просто смотреть на Сандру Ди, надеясь, что она прочтет в его взгляде осторожное сочувствие.
— Послушай-ка меня, Сандра Ди! — прогремела Принцесса Любомила. — Мне кажется, что ты не оправдываешь надежд своего Создателя! Он дал тебе утробу и розочку, сотворив тебя женщиной, дочерью Евы и сестрой Дианы, которая любит всех деток, но он не был особенно щедр по части бубиков, не так ли, моя дорогая?
— Думаю, мне придется жить с тем, что у меня есть, — ответила Сандра Ди.
— Ах вот как? И мы, все остальные, тоже должны жить с тем, что у нас есть? Да только тебя никто не заставляет жить с тем, что у тебя есть, верно, Сандра Ди? Ты сама решила так жить, и мне сдается, что пора тебе изменить свой взгляд на мир, Сандра Ди! Пора стать настоящей женщиной — такой, какой тебя хочет видеть Господь!
— По-моему, Господь хочет, чтобы я была собой, — спокойно ответила Сандра Ди. — Именно поэтому он создал меня такой, какая я сейчас.
Услышав эти слова, кто-то из присутствующих едва слышно ахнул — Траффорду показалось, что Калуа, но кто бы это ни был, он выразил общее настроение. Неужели Сандра Ди не понимает, что с этого момента ее жизнь превратится в кромешный ад?
— А может быть, ты лесбиянка, Сандра Ди? — зловеще осведомилась Принцесса Любомила. — Ты случаем не практикуешь однополую любовь?
Принцесса Любомила прибегла к своему стандартному пыточному методу — обвинять наобум. Очевидно, у нее не было ни малейших оснований обвинять Сандру Ди в гомосексуализме, который считался тяжким преступлением.
— Нет, — ответила Сандра Ди.
— В таком случае сделай себе приличные бубсы и перестань оскорблять Господа и бросать тень на весь наш коллектив!
На этот раз Сандра Ди промолчала, избрав тактику пассивной обороны. Праздничная атмосфера в помещении сменилась напряженной и крайне дискомфортной. Как виновница торжества, Фиеста Целеста почувствовала себя обязанной что-нибудь сказать.
— У тебя классная прическа, Сандра Ди. Правда, у нее классная прическа, друзья?
— Как это мило с твоей стороны, Фиеста Целеста, и как благородно, — провозгласила Принцесса Любомила. — А теперь.. давайте есть торт!
Траффорда поразило то, что она решила замять дело. Стойкость Сандры Ди, не сломившейся под ее натиском, явно выбила Принцессу Любомилу из колеи. Мать Траффорда всегда повторяла, что забиякам нужно давать достойный отпор, но поскольку попытка дать отпор Принцессе Любомиле легко могла привести к клеветнической кампании и гибели смельчака в застенках инквизиции, он никогда не видел, чтобы эту теорию применяли на практике.
Тем временем праздник перешел в следующую фазу. В офис внесли огромный торт и коробки с разноцветными глазированными пончиками и начиненными шоколадом булочками. Однако Сандра Ди просто вернулась за свой стол и возобновила работу. Принцесса Любомила и ее приспешники бросали на нее взгляды, полные возмущения и ярости, так как отказ от поедания торта в обществе коллег расценивался как снобизм и зазнайство наихудшего сорта, но Сандра Ди словно не замечала вызванного ею негодования. Когда она проходила мимо, Траффорд снова попытался тайком выразить ей свою солидарность, но она никак не отреагировала на его потуги — возможно, потому, что в этот момент рот у него был набит пончиком с карамельной начинкой.