— Послушай, ты же неглупая женщина и не хуже моего знаешь теорию, — ответил Траффорд, раздраженный тем, что его заставляют обороняться.
— Это не теория, а гнусное колдовство.
— Небольшая доза бактерий активизирует иммунную систему ребенка.
— Ты серьезно? — с недоверием спросила Чантория. — Да это же вуду, Траффорд. Черная магия. Это...
— Между прочим, я просмотрел цифры за целое десятилетие в конце Допотопной эры...
— Эпохи обезьян.
— Называй ее как угодно, но факт остается фактом: в то время дети практически не умирали.
— Я в это не верю. Этого просто не может быть. Любовь призывает малышей к себе, вот и все. Так уж устроена жизнь, и ее не изменишь.
— Но тогда ее изменили, Чантория! И не Бог, а люди. До Потопа почти никто из детей не погибал.
— Ах, так? Значит, до Потопа? А почему Любовь обрушила на обезьянолюдей этот самый Потоп? Из-за их тщеславия! Из-за их гордыни! Из-за того, что они сочиняли истории и думали, будто могут помешать исполнению Божьей воли, втыкая в своих детей наполненные ядом иглы, как поганые колдуны! Да они ими и были!
—Ты не знаешь наверное, что Потоп стал результатом Божьего гнева, вызванного человеком. Тебе только так сказали.
— Мы знаем, что Потоп был. Знаем, что полмира утонуло. Знаем, что мусульманам досталось больше, чем нам. Кто, по-твоему, послал его, если не Бог? И зачем, если не для того, чтобы наказать людей за их наглость и своеволие?
— В мире произошло потепление — вот все, что мы знаем. Оно продолжается и сейчас. Лед растаял, уровень моря поднялся. Это все, что мы знаем.
— Мы знаем, что заслужили наказание.
Траффорд не верил в ее искренность. Он знал, что она умна и пытлива. Он был убежден, что Чантория, как и он сам, не могла принять без доказательств ортодоксальное учение Храма. И однако же угроза обвинения в ереси сделала ее не менее благочестивой, чем Куколка или Принцесса Любомила.
В конце концов, именно так людям и прививали веру. С помощью страха.
— Подумай, пожалуйста, не о себе, а о Кейтлин, — сказал он. — Если мы хотим помочь ей, то нам нельзя пренебрегать ни единым шансом. Ни единым.
— Я не желаю это обсуждать. И не буду!
Чантория отказалась продолжать разговор.
Они закончили ужин в полном молчании, после чего Чантория сменила Мармеладке Кейтлин памперс, а Траффорд убрал со стола. Потом они легли в постель. Оба были измотаны. Мармеладка Кейтлин почти не давала им спать по ночам, и у них выработалась привычка ложиться пораньше, чтобы урвать для сна хотя бы один лишний часок.
Конечно, сразу заснуть им не удалось. Как и все остальные дети в их доме, Кейтлин плохо переносила жару и непрерывно хныкала. Кроме того, многие соседские дети были больны — они чихали и кашляли, и Траффорду чудилось, что все это происходит в их с Чанторией спальне.
Промаявшись с полчаса, Чантория включила звук на видеостене.
— Это обязательно? — сердито спросил Траффорд.
— Не могу больше слушать этих несчастных детишек. По крайней мере сегодня.
Вокруг кричали и плакали не только дети. Казалось, будто весь город не спит и эмотирует на пределе своих возможностей. Никто и не думал ложиться; люди орали и визжали, ссорясь друг с другом, орали и визжали во время секса. А те, кто не визжал и не орал, — такие, как Чантория, — увеличили громкость своих видеостен, чтобы заглушить шум. Но по всем каналам, на всех сайтах не было ничего, кроме ора и визга. Так и катилась ночь под оглушающий аккомпанемент секса, насилия, полицейских реалити-шоу, попсовых телеконкурсов и бесконечного, вездесущего караоке — под какофонию громадного, перегруженного людьми лондонского архипелага, протянувшегося от трущоб Рединга на западе до Кенсингтонского побережья на востоке.
13
На следующий день Траффорд работал дома, а у Чантории было запланировано посещение фитнес-центра.
— Я уже месяц туда не ходила. Люди удивятся, — сказала она погромче, чтобы веб-камера поймала звук ее голоса. Она сидела на краю унитаза, упираясь коленями в противоположную стену, и натирала кожу в паху кремом для депиляции.
— Вперед, девочка, сгоняй жирок, — промычала Куколка. Сегодня утром ее рот был набит кукурузными чипсами. — С радостью сходила бы с тобой за компанию, но ты же знаешь: я женщина в теле.
— Я сделаю за тебя пару лишних приседаний, Куколка, — крикнула Чантория, соскабливая крем с внутренней поверхности бедер и морщась от боли.
— Повеселись как следует, девочка.