— На чашечку кофе или на бокал вина? — холодно повторила Незабудка.
— Ну да, и вообще.
Незабудка приблизила свое лицо вплотную к лицу Чантории и словно выплюнула ответ.
— Слушай меня внимательно, наглая сучка, — прошипела она. — Ты тут выдрючивалась как могла, когда изображала из себя Божью любимицу, так?
— Нет! Нет, что ты! — запротестовала Чантория.
— Не нет, а да. Все соседи только и знали, что прыгать перед тобой на задних лапках. А теперь оказалось, что ты ничем не лучше других! Богу-и-Любви до тебя столько же дела, сколько до куска дерьма. И до твоего отродья тоже, до твоей паршивой дочки! Потому что она померла, верно? Точно так же, как и все наши дети. Только никто из нас, по крайней мере, не ходил и не вдалбливал всем вокруг, что его ребеночек ангел. Никто из нас не считал себя Богородицей, а своего ребенка — самим Иисусом Христом. Нет! Но ты! Ты, Чантория, и твоя жалкая малявка Кейтлин — вы были избранные, так? Но теперь шабаш, детка. И придется тебе с этим смириться.
— Пожалуйста, не надо! — взмолилась Чантория. По лицу ее текли слезы.
— Только потому, что тебя оприходовал исповедник, ты возомнила себя живой иконой. Но теперь-то все по-другому, верно? Так что держись от меня подальше, поняла? Достаточно ты над нами поизмывалась. Подумать только — мой Лексус бегал к тебе чинить душ! А я приводила в порядок твою убогую замохнатевшую кошелку! Но теперь тебе никто не поможет, потому что ты опозорила все Башни Вдохновения, ясно? Выставила всех дураками, и теперь каждый желает тебе, чтобы ты последовала примеру своей малявки, а именно поскорее отправилась на тот свет!
Чантория, плача, убежала от своей мучительницы. Но и у себя дома она не нашла спасения. На стене ее уже поджидала Куколка.
— Так-так, вот и пресвятая матерь Божья собственной персоной! — съязвила она.
— Пожалуйста, Куколка! — жалобно воскликнула Чантория. — Ну почему все так жестоки? Я ведь только что потеряла ребенка!
— Они все потеряли ребенка, дорогуша, но никто не воспользовался этим, чтобы провозгласить себя особенной, верно? — спросила Куколка, без малейшего усилия искажая правду. — Они не превратили наш дом в посмешище, утверждая, что их сопливый младенец — новый мессия. Нет, дорогуша, это твоя заслуга! И не удивляйся, что никто больше не хочет с тобой знаться. Что посеешь, то и пожнешь!
С этими словами Куколка отключила звук и демонстративно отвернулась — во всяком случае, настолько, насколько ей позволила это сделать ее громадная неуклюжая туша.
— Прошу тебя, Куколка! — вся в слезах крикнула Чантория в камеру, но Куколка вскрыла пакет с сырными кукурузными палочками и притворилась, что не слышит.
Чантория опустилась на пол и безудержно зарыдала. Траффорд тоже не смотрел на нее. Он сидел около пустой кроватки Кейтлин, от которой почти не отходил на протяжении последних четырех дней. Потом он заговорил, обращаясь в пустое пространство перед собой.
— Плюнь ты на эту дуру, Чантория, — сказал он. — Какая разница, что думает Куколка? Какая разница, что думают остальные? Это не имеет значения. Ничто не имеет значения.
Чантория подняла глаза и посмотрела на Траффорда. Она молчала и не сводила с него взгляда целую минуту, пока Траффорд наконец не повернулся к ней лицом.
— Ну что? — спросил он.
— Ты, — ее голос был полон горечи. — Ты негодяй. Все это твоя вина.
Траффорд удивился. Он не думал, что способен сейчас на какие-то чувства, но обвинение Чантории его ошеломило.
— Какого черта? О чем ты?
— Все покатилось под откос, когда ты сделал то, что сделал!
— Все покатилось под откос, когда ты поверила в свою богоизбранность. Если нас теперь клюют, то лишь потому, что ты устроила спектакль, вбив себе в голову, что Кейтлин спас Господь Бог!
Чантория набросилась на него.
— Уж ты-то точно ее не спас, подонок! — завопила она. — Твоя драгоценная прививка ее не спасла!
— Она спасла ее от кори и свинки! Кейтлин умерла от холеры, Чантория! От холеры ее не прививали. Вакцинация — это не чудо вроде тех, про которые все время врет Храм, это научная процедура, и...
— Заткнись! Замолчи! Не желаю слушать! Говорю тебе, все стало разваливаться после того, как ты сделал эту гадость! Раньше у нас все было нормально!
Она пыталась бить его кулаками в грудь; ему приходилось обороняться.
— Кейтлин мертва! — крикнул он ей в лицо. — Больше ничто не имеет значения — ни ты, ни я, ни все эти идиоты, — он махнул рукой в сторону веб-камеры. — Кейтлин мертва, и мы ничего не можем с этим поделать. Она не была чудо-ребенком, но она была нашим ребенком, а теперь она умерла.