Человеку, явственно видевшему перед собой разинутую пасть Смерти, стало холодно. Лютый холод сменился палящей жарой, не давая хрупким единицам окончательно замерзнуть. Воздух двигался толчками, давление резко менялось. Казалось, обеспечение физического комфорта перестало волновать берсеркера.
— Здесь действует очень эффективная система искусственной гравитации. Она предпринимает значительные усилия, чтобы сохранить нам жизнь. По крайней мере, некоторым из нас.
— Так и должно быть, если уж они позаботились доставить нас сюда. Мы для них — объект изучения.
Гифт, внезапно почувствовавший, что умирает от истощения, накинулся на принесенную роботом еду, В обычных условиях эта еда показалась бы ему всего лишь сносной, но голод делал ее необыкновенно вкусной. Его тело нуждалось в питании. Жизнь — как ни мало ее осталось — казалась драгоценной. Глупо думать о самоубийстве, когда Смерть и так дышит тебе в лицо.
Флауэр подошла к клетке и попросила у Нифти прощения. Ей очень жаль, что она втравила его в эту историю.
Он снова пробормотал, что это не имеет значения. Их по-прежнему разделяла прозрачная дверь.
Внезапно она наивно спросила:
— Почему тебя заперли здесь отдельно от всех?
— Наверно, чтобы спасти меня.
— Спасти? От чего? — Несколько секунд подумав над собственным вопросом, Флауэр вскрикнула: — Ох, Нифти, прости меня! — Она оглянулась на звук мужских голосов. — Я не хотела этого! Я не знала… Я не сказала этим другим, что ты здесь…
— Не расстраивайся. Это не твоя вина. — Ситуация была совершенно неправдоподобная. Гифт обхватил голову руками.
— Нет, я ужасно виновата… Я хотела вернуться на яхту, но теперь там ворота, и они не пускают меня.
Маленький соларианский кораблик, доставивший сюда трех человек, стоял на взлетной палубе. Казалось, до него подать рукой. Он не сдвинулся с того места, на которое сел. Гифт подошел к противоположной стене и стал его рассматривать. На Юхао он не сумел этого сделать, потому что большая часть корпуса яхты была под водой. Сейчас же он видел сквозь прозрачную стену гладкий корпус размером с небольшой дом, неотличимый от корпуса маленького гражданского корабля. Мучительно близко, но с таким же успехом он мог быть в миллионе кликов отсюда.
Насколько он мог видеть, яхта стояла на открытой палубе. Тут не было никаких хитроумных причалов. Если бы представилась возможность, удрать отсюда было бы легче легкого. Хорошая возможность. Берсеркеры явно обрекли кораблик на уничтожение; надо было сжечь все живые микроорганизмы, которыми он был набит битком.
Соларианцы — и доброжилы, и зложить, — то задыхавшиеся, то дрожавшие от резкой смены температур, продолжали спорить — как казалось слушавшему их Гифту, ни о чем и обо всем сразу. Раз за разом Лаваль, Гаврилов и Тамплиер бросали друг другу слова, полные взаимной ненависти, а машины прилежно регистрировали сказанное для позднейшей оценки.
Рой Лаваль, которому наскучил бесконечный спор с Гавриловым, оставался верным своему плану стать коллаборационистским правителем Земли. Он хотел занять пост вице-короля и под опекой берсеркеров править теми живыми единицами, которым будет позволено существовать.
Пока не прибыли другие и до битвы было еще далеко, берсеркер позволял ему играть на визуальном дисплее, и Лаваль создавал проект собственного дворца, который будет построен на завоеванной Земле. Но сейчас у машины не осталось ни энергии, ни интереса к таким играм, и экран дисплея оставался мертвым.
Освещение отгороженной площадки было очень неудобным для людских глаз; некоторые ее части утопали в тени, в то время как другие были залиты ослепительным светом. Шум работавших неподалеку механизмов временами стихал. Воздух был то жарким, то ледяным и резко пах какими-то химикатами; человек с развитым воображением сказал бы, что это дыхание берсеркера. Хорошая мысль. Надо будет сказать об этом Флауэр.
Робот сновал взад-вперед, катясь на колесах или шагая на двух ногах. Видимо, он выполнял какие-то неизвестные поручения и временами передвигался быстрее бегущего человека. Людям приходилось сторониться. По крайней мере, опытные доброжилы не осмеливались стоять у него на пути. И послушно отвечали в тех редких случаях, когда машина обращалась к ним.
Когда Флауэр пришла к Нифти в следующий раз, она куталась в лоскут какой-то непонятной ткани, который должен был помочь ей согреться. Но Гифт видел, что она по-прежнему дрожит. Под накидкой находилось то самое платье, которое было на Флауэр в день их знакомства.