— Да?
— Да-да! Так вы согласны? — обрадовалась Кэт. — Я диктую адрес…
— Стоп, стоп! — встрепенулся Ник. — С чего вы взяли, что я согласен? Во-первых, я сейчас на работе. И потом, на мой взгляд, это не совсем удачная затея.
— Но почему же?
— Если Айзек не верит вам, то с какой стати он поверит совершенно постороннему мужчине? — резонно предположил Ник.
Кэт на том конце провода задумалась.
— Понимаете ли, — сказала наконец она, — в такой ситуации он другому человеку поверит гораздо больше, чем мне, это уж точно.
— Но ведь он потребует каких-нибудь неопровержимых доказательств, разве не так? А что мы с вами можем ему предъявить?
— Ну… Я скажу, что мы с вами встречались там-то и там-то, столько-то раз…
— Но вы, наверное, нечто вроде этого уже пытались ему говорить? — догадался Ник.
— Это верно… — вздохнула Кэт.
— Видите: дело не выгорает.
— Я придумала: вы можете назвать ему какие-нибудь мои особые приметы!
— То есть?
— Ну, интимные… Например, у меня на внутренней стороне левого бедра есть родинка. Как вы думаете, годится как улика?
— Тут не совсем ясно, кто кого уличает, — проворчал Ник. — А родинка — что ж, вроде недурно. На левом бедре, вы говорите?
— На левом, на левом! — с готовностью подтвердила его собеседница.
Ник уже не знал, плакать ему или смеяться. Но в конце концов эта чудачка просит его о помощи… Неудобно отказывать женщинам, даже таким глупеньким.'
— Вот что, — решительно сказал он. — Ехать к вам в гости я не собираюсь…
— Ну, почему-у? — заныла Кэт.
— Но тем не менее постараюсь помочь. Зовите-ка к телефону этого вашего Айзека, а я попытаюсь запудрить ему мозги.
— Ой, правда?
— Валяйте — попробуем. У вас телефон без определителя номера?
— Без.
— Вот и о'кей. Тащите сюда вашего фрукта…
— Сейчас, сейчас! Я мигом!
Да, так уж человек устроен, размышлял Ник, что нипочем ему не угодишь. Жена ему, видите ли, не изменяет! Причем целых двадцать лет — чемпионка, а? Другой бы радовался — а этому без жениного адюльтера узы Гименея не по нраву. Хотя, может, и впрямь по нынешним временам двадцать лет без ходки налево — нелепица…
— Алло! — послышался в трубке раздраженный мужской голос.
Бедняга, она же его из постели вытащила…
— Это ты, что ль, Айзек? — рявкнул Ник с пьяно-развязной интонацией. — Ты, что ль, мудило?
— Какого черта!..
— А не фига ругаться, между прочим! Ты слушай сюда! Я насчет бабы твоей звоню, понял? Насчет маленького котеночка Кэт.
— Правда? — голос Айзека из возмущенного превратился вдруг в насмешливый. — И что же вы хотите мне сообщить в связи с моей женой?
— А то, что обрыдла мне твоя кобыла, — заплетающимся языком молол Ник. — В первый раз не распробовал толком, а на второй — фу-у, ну чему ты ее учил? Двадцать лет ее по койке валяешь, а она все еще бревно бревном.
Айзек ехидно хмыкнул.
— Я понимаю — может, это она от смущения, — продолжал дурачиться Ник, — но мне такого добра и даром не надо. Сам пользуйся, коли нравится.
— Послушайте, а вы ничего не путаете? Скорее, вам с пьяных глаз что-то померещилось.
— Чего тут путать-то? Знаю я ее как облупленную, всю оглядел, от макушки до пяточек. Хочешь конкретней?
— Валяйте, валяйте, — хихикнул Айзек.
— Ну вот на левой ляжке у нее изнутри родинка, ага? Что — не так разве?
— Так, так… А про другую — на копчике — она вам разве не говорила?
— Нет, — ляпнул Ник и понял, что прокололся.
— А про шрамик на правой груди? — откровенно веселился Айзек. — Про длину клитора?
Ник смиренно помалкивал.
— Вы, мой дорогой, не огорчайтесь, — добродушно пояснил Айзек. — Не вы первый, не вы последний. Кэт такая врушка. Извините, но я в жизни не видел более лживой бабы, просто уникум какой-то. Врет мне напропалую — да еще и других науськивает постоянно. Так что вы уж ее простите, мистер Как-вас-там… Она мне столько уже пыталась понавертеть, что нипочем ей не поверю, пока не увижу собственными глазами.
— А что бы вы хотели увидеть? — спросил Ник уже нормальным голосом.
— Да вот то самое, — хмыкнул Айзек. — Поверьте: нельзя верить женщинам, нельзя. Так и норовят тебя облапошить — это у них в крови.
— Понятно, — сказал Ник и почувствовал, что крыша у него от общения с этой прелестной парочкой съехала немножко набок. — Ладно, всего вам хорошего, извините.
— Погодите, погодите! — спохватился Айзек. — Возможно, вы только трепаться горазды, но если способны предложить нечто реальное — милости прошу.
— Нет-нет, благодарю, — поспешно отказался Ник.
— Жаль, — разочарованно сказал Айзек. — Ладно, вы тут с Кэт еще поболтайте — вдруг чего… А я спать пошел. Пока, мой дорогой.
— Секундочку! — остановил Ник, в котором взыграло любопытство.
— Вы что-то хотите предложить? — оживился Айзек. — Так я слушаю!
— Нет-нет, я не о том… Позвольте задать вам один вопрос. Он, возможно, не совсем тактичный, но вы уж не обессудьте…
— Валяйте.
— А вы сами часто изменяете Кэт? — без обиняков спросил Ник.
Айзек засмеялся:
— Да что вы! Не мужское это дело, приятель.
— Понятно, — сказал Ник, ощущая, как его крыша потихоньку продвигается дальше.
— Ладно, даю вам Кэт. Спокойной ночи…
— Счастливо…
— Алло… — Это была снова незадачливая Кэт. — Что ж, я все слышала… Извините за беспокойство.
— Ерунда, все нормально.
— Всего вам доброго, Мистер Доверие… — Голос ее звучал грустно.
— И вам также…
— Да, а я вот подумала, — оживилась вдруг она, — насчет негра — может, вы и правы, а?
— Может быть, — кротко ответствовал Ник. — Вы попробуйте — чем черт не шутит.
— Ох, ну пока…
Гудки в трубке.
Ник набрал номер точного времени: половина пятого. Еще полтора часа до окончания смены.
— Эй, Миллер, как успехи? — спросил он.
— Троих уже попользовал! — радостно отозвался коллега.
— Молодец, — усмехнулся Ник.
— Еще бы! Одна такая, знаешь ли, попалась забавница — пальчики оближешь.
— Везет некоторым…
Миллер довольно забулькал в ответ.
— Ты, наверное, счастливый человек, Миллер, — предположил Ник.
— А как ты думал! Другие за девчонками рыскают туда-сюда с высунутыми языками, а на меня они сами летят, как мотыльки на свет. Очень удобно, ты не находишь? Никаких хлопот — да вдобавок мне еще за это денежки платят. Это ж идеально: занимаешься любимым делом — и именно за это бабки получаешь. Никак не могу поверить, что так мне повезло в жизни.
— Небось много тратился прежде на телефонных девочек?
— Было дело… — с легким смущением признался Миллер. — Но теперь вот нашел свое место под солнцем — хоть и в ночное время. А знаешь, почему я именно ночные смены предпочитаю?
— Почему же?
— Так ведь именно ночью телок одиноких тянет на такое-этакое — ну, понимаешь… Особенно когда полнолуние, — тут они и вовсе с ума сходят, орут в трубку: «Ну, трахай, трахай меня еще!» Не замечал?
— В общем — да, замечал… — неохотно ответил Ник.
— Ну, я знаю: ты до таких штучек не охотник. Что ж, каждому свое, сердцу не прикажешь.
— А скажи-ка: в натуре ведь все это гораздо интереснее — так почему же ты предпочитаешь телефон?
— Э, в натуре! В натуре — это тяжкая работа: пока-то ее найдешь, уговоришь… А в постели — вообще тоска: вылезаешь, будто из каменоломни. А так: ля-ля, бля-бля — и полный кайф!
Миллер шумно прихлебнул из банки «Сэвен-ап».
— Я тебе больше скажу, — продолжал толстяк, — постель как таковая — это бездуховно. Это просто-напросто профанация истинного секса.
— Неужели? — изумился Ник.
— Конечно!
— Честно говоря, довольно-таки оригинальное мнение — мне не доводилось слышать подобного, — покрутив головой, признался Ник.
— И это, между прочим, не какая-то там отвлеченная теория, а самая что ни на есть практика, — внушительно сказал Миллер.
— Ну да, ну да, — покивал Ник, не в силах сдержать легкой усмешки. — Но вот многие почему-то думают иначе — тебе это не кажется странным?