Выбрать главу

Оборачиваюсь — разбитая праворукая японка. Без бампера. Одна дверь синяя, другая — красная. Боже. А гонора-то! Водитель смотрит в упор и вновь нажимает на клаксон. Да что за город, эй! Сибирские мужчины, вы чего хамите? Эля с миром прибыла.

Достаю салфетки и, приподняв руки так, чтобы было видно через стекло, неспешно вытираю палец за пальцем.

Дверь японки хлопает, и водитель выходит на улицу.

— Спасибо, хорошего дня! — быстро говорю я. Вылетаю из такси и спешу к зданию.

Успеваю любоваться голубыми елями, припорошенными поздним снегом. Красиво. Я выдыхаю густой пар. Не оборачиваюсь.

Праворукая японка с ревом срывается с места, чтобы встать в десяти метрах впереди.

Псих. Надеюсь, в новом коллективе народ воспитаннее и приличнее, всё же ученые, инженеры и изобретатели. Способные закончить вышку и выражать мысли вслух.

Я захожу в здание, уже практически не надеясь на теплый прием с тортиком и чаем. Не говоря о шампанском. Здороваюсь с охранником, показываю документы и уточняю нужный этаж, поднимаюсь в лифте. Встречает тишина коридора.

Постучавшись в первый попавшийся кабинет, толкаю дверь. Просторно. Пять человек сидят за компами. Четверо мужчин и одна девушка миловидной внешности, видимо секретарь.

— Здравствуйте, я Элина Одинцова, прибыла к вам работать.

Мужчины на целую секунду отрываются от ноутбуков и хором, довольно кисло бубнят:

— Здравствуйте.

А вот их коллега подскакивает и радостно улыбается:

— Как я рада, что вы девушка! В смысле, я давно говорю Платону Игоревичу, что наш коллектив выглядит слишком по-сексистски. И на всех фотографиях я одна, ну такое себе. Меня зовут Дарина.

— У нас была Вероника, — вставляет один из парней.

Остальные выдают по сдавленному смешку. Строго по одному.

Воу. Я так понимаю, это была шутка и последовавшее за ней безудержное веселье.

— Что за Вероника? — уточняю, надеясь на историю.

Вместо ответа меня одаривают еще парой смешков. Тогда возвращаюсь к единственному человеку, который умеет разговаривать:

— Очень приятно, Дарина. Буду рада стоять рядом на фотографиях! А где Платон Игоревич?

Надежда, что он задержался, заезжая за тортиком, совсем робкая.

— Что-то опаздывает, — пожимает плечами Дарина. — Давайте я вам все покажу. У нас тут скромно и, так сказать, по-семейному. Здесь ребята работают с расчетами, вот там конференц-зал. Если через ту дверь спуститься по лестнице на нулевой этаж, попадете в лабораторию. Цеха, наверное, покажет Платон Игоревич или кто-то из ребят. Я бываю на производстве редко, там обычно холодно.

«Ребята» выказывают ноль энтузиазма показать мне цех.

— Так, может, я подожду где-нибудь Платона Игоревича? И скажите, у вас есть кофемашина? Из-за разницы во времени я просто умираю как хочу спать.

Смешки вновь пробегают по кабинету. Да я комик сегодня. Стягиваю тяжелую сумку с плеча и ставлю на стол.

— Была, но сломалась, к сожалению.

В этот момент дверь распахивается и на пороге появляется еще один мужчина. Черная куртка, черные джинсы — я уже догадалась, что сибирские парни предпочитают одеваться под цвет снега в своем городе. В руках — стаканчик желанного кофе. Рот моментально наполняется слюной, а сердце сжимается, предвкушая допинг.

Я поднимаю глаза и напарываюсь на прямой взгляд. В следующую секунду осознаю две вещи. Это водитель той самой праворукой раздолбанной японки. И он в бешенстве.

Глава 2

Стоит и пялится.

Только бы этот нервный не оказался Платоном Игоревичем Смолиным. Может быть, лаборант? Сисадмин? Ну пожалуйста.

— Доброе утро, Платон Игоревич, — приветливо здоровается Дарина. — А у нас гости.

Смолин (а я надеялась, он повыше и посимпатичнее — все же звезда в научном мире) оглядывает меня с ног до головы. Я делаю то же самое с вызовом. Конфликтовать не хочу, само собой получается. На его джинсах и ботинках свежие капли грязи. Жесть.

Молчит. Ладно, кто-то должен быть взрослым, и я решаю сгладить ситуацию.

— Здравствуйте, — начинаю как ни в чем ни бывало. — Меня зовут Элина Одинцова. — Поразмыслив секунду, поправляюсь: — Элина Станиславовна. Прибыла из Москвы для работы над нашим грантом. — Смело протягиваю ладонь. — Готова к труду и обороне.

В одной руке Смолина стаканчик с кофе, в другой — папка с документами. Он пожимает плечами, дескать, положить все это некуда. Еще раз меня оглядывает настолько внимательно, будто впервые видит женщину.

— Понял. Это все?

Моргаю.