— Как к чему? Машину нужно обмыть.
— Я же за рулем.
— При чем здесь вообще ты?
Через минуту мы все высыпаем во двор. Один из механиков выезжает в центр на моей чистой, аж сверкающей ауди. Они отполировали ее до салонного состояния. Егор вручает одну из двух раздобытых где-то бутылок шампанского. Фонари освещают тусовку, кто-то включает музыку.
Улыбка сама растягивает губы, и я, видимо из-за стресса или недавней истерики, вдруг начинаю пританцовывать.
— Боже, у меня мурашки! Выпускной в универе был менее торжественным, — кричу, вызывая всеобщий взрыв смеха. Потираю руки.
— Новая детка в семье. Добро пожаловать, — говорит Егор ауди громко, трясет бутылку.
Я ахаю возмущенно! А потом, развеселившись, делаю то же самое со второй.
Шампанское выстреливает потоками пьяной пены. Под музыку и комментарии ребят мы обливаем ауди — капот, крышу, двери, лобовое. Брызги попадают на лицо и одежду, но становится все равно. Весело ведь! Почему бы и нет?
Мы хохочем, превращая покупку машины в настоящее событие. День рождения, не иначе. Такой беззаботности я давно не ощущала и просто не знаю, как себя вести и благодарить команду Охотников, потому что тревога и беспомощность мгновенно сменились легкостью и уверенностью. Они все хорошие люди. Простые, добрые, нормальные. Хочется с ними дружить. Искренне, по-настоящему.
Я обещаю проставиться в самое ближайшее время. Идею воспринимают с восторгом все, кроме угадайте кого. Пока праздновали, Платон переоделся в черное и теперь стоит чуть поодаль, прислонившись плечом к стене здания.
Наблюдает.
Когда в гараже была, он тоже следил краем глаза, словно опасался, что украду пару болтиков. Что я и сделала для прикола, кручу их теперь в руке. Платон это заметил. Точнее, я сделала это так, чтобы он заметил, — уж очень хотела спровоцировать на какую-нибудь сцену.
Не понимаю зачем, но совладать с собой не могу. Оно само получается! Обида засела глубоко и заставляет ранить обидчика, хотя давно знаю, что проблема не в нем, во мне.
С самого начала эта командировка не заладилась. Вместо легкой атмосферы, на работе образовалась натянутая и колючая. Вместо приятельского общения с боссом — война. А я совершенно не могу конфликтовать долго: ссоры опустошают. Но и выбросить белый флаг — выше моих сил. По своей сути я не робкая и не покладистая, хотя в детстве и юности стремилась стать именно такой.
Потому что суть моя, увы, мало кого привлекает.
Вижу Платона и одного хочу — развернуться и уйти. Немедленно. Гордо. Подальше от этого надменного придурка и его заботливой мамочки. Двадцать шесть лет мужику, а сам ни с обедами, ни со шмотками разобраться не может. Мой брат всегда был самостоятельным, мама, конечно, могла поорать, но он воспринимал это как укусы насекомых. Слушал, но воротил свое.
Бесит неимоверно.
Зато с Егором очень легко во всем, так что я по-прежнему стою на месте в этом гараже. И улыбаюсь. Не могу от происходящего отказаться.
Да и, собственно, почему должна? Если Егор нравится, действительно нравится. Он именно то, что нужно.
***
Машина так сильно пахнет алкоголем, что алкотестер славной дорожно-патрульной службы сработает на расстоянии километра, о чем и сообщаю вслух.
— Если вам среди ночи позвонит какой-нибудь офицер полиции, не удивляйтесь.
— Отобьем! Эля, я провожу и подстрахую, — вызывается Егор. — Нам все равно в одну сторону. Спасибо, парни, давайте уже по домам. Все завтра.
Они неуверенно поворачиваются к Платону — тот кивает.
Пожав всем руки, Егор направляется к брату, а я машинально плетусь следом.
— Мы погнали, ты тоже не засиживайся со Сливой.
— Ага.
Я прикладываю все силы, чтобы вести себя естественно. Жду, когда уедем и пустота исчезнет. Не хочу ее ощущать. Терпение — на сегодня моя суперсила.
— Марсель завтра посмотрит свежим взглядом, может, придумает что-то. Движок справляется, остальное допилим как-нибудь.
— Нам бы еще на трассу смотаться. — Платон задумчиво стреляет глазами в сторону деревьев. — Снега навалило по колено, я вообще не знаю, вырулим ли. Акула и сейчас пытается двигаться исключительно по колеям.
— Парни докрутят. Я верю.
— Да я тоже. — Платон опускает глаза и цокает языком. Потом поднимает их. — Ладно, работаем в режиме. Это просто мысли.
— Так-так-так... О. Ты завтра во сколько освободишься?