Услышав голос Кальпурнии, Торма подскочила и тут же застонала в голос, когда перевязанное плечо дернулось и вспыхнуло мучительной болью.
— Лежите, Иланте. Подождите немного, и вам полегчает.
— Благодарю вас, арбитр.
В голосе Тормы слышалось то же напряжение, что появилось на её лице. Лоб женщины начал покрываться испариной.
— Такой тон здесь ни к чему. Мне приходилось намного хуже, чем вам сейчас, и я знаю, что говорю.
— Гм, спасибо. Мне, в общем-то, просто не удается как следует расслабиться.
— Я приказала Скалю ввести вам стимуляторы, — объяснила Шира, — и некоторые довольно специфичные болеутоляющие. Мне нужно, чтобы вы бодрствовали и могли говорить.
— Я… понимаю. Можно ли узнать, что со мной произошло? Кем был тот кричащий человек? Кем были те люди…
— Нет.
Какое-то время женщины внимательно смотрели друг на друга.
— Знаете, Иланте, — сказала Шира, — для начала я признаюсь в том, что у нас мало времени. Из-за вопроса с преемником старшие астропаты разбились на фракции, вследствие чего начинает страдать работа в Гнездах. Бастион слишком важен, и я не могу позволить этому продолжаться. Лоджен, чем бы он тут ни занимался, входил в Инквизицию, и мне нужно понять, как он был связан с прошедшими событиями, до того, как здесь появятся его друзья или повелители. Возможно, я вскоре должна буду покинуть Башню, но до этого поймаю убийцу Отранто…
В следующий миг Кальпурния опомнилась и закрыла рот. Она уже собиралась объяснить Торме, почему ей придется отбыть, рассказать о случившемся на Селене Секундус, признать, что новое упущение, допущенное ею, и новое бремя долга, выскользнувшее из рук, может оказаться для неё действительно невыносимым испытанием.
— И поэтому теперь мне нужен ваш совет, — произнесла она вслух. — Мне нужны ваши разъяснения. Я чувствую, что уже почти вскрыла эту дверь, и мне нужна ваша рука на рычаге.
Через пару секунд Иланте слегка повела глазами, что вполне могло сойти за согласие. Шира заставила себя оторвать руку от шрамов на лбу и как следует собраться с мыслями.
— Когда мы с вами проходили мимо палат медике, — начала она, — то заметили, как туда вводят нескольких астропатов, кажется, троих, с одинаковыми травмами.
— Да, я помню их. Хористы, которые слишком быстро шли, и первый из них врезался в ведьмоотводы. Их сопровождающий проявил невнимательность.
— У них был один сопровождающий на всех?
— Арбитр, хористы — это мелкие шестеренки, — ответила Торма с почти незаметной улыбкой. — Поодиночке их силы невелики. Только собравшись во множестве, вплетая свою песню в транс другого псайкера, они обретают могущество.
— То есть они слишком слабы и поэтому не заслуживают личной обслуги.
— Слишком слабы, или слишком измотаны, или их психика либо разум слишком повреждены Связыванием. Дух астропата ведь испытывает касание Императора, а у Него тяжелая рука, — шевельнувшись, Иланте поморщилась. — Вас интересовало именно это?
— Нет. Объясните мне, почему прикосновение к отводам дает такой эффект. Это же обереги, они ограничивают псайкеров, разве нет? Если бы ограничение приводило к травмам, я бы, например, навсегда оглохла после того, как вставила в уши затычки перед занятиями на стрельбище.
— Есть избитое выражение, что тело и разум — разные вещи, связанные лишь по воле случая, — ответила Торма. — Не знаю, согласны ли вы с ним, но с псайкерами всё иначе. Энергия, вытекающая из их разумов, наполняет их тела, словно кровь.
При этих словах успокоительница вздрогнула.
— Значит, если существует связь между их телами и разумами… — начала Кальпурния, нахмурившись.
— Она существует, — перебила Иланте, — но не тождественная. Тело псайкера может стать просто дополнением к разуму. К старости они оказываются почти что опустошенными изнутри. Таким астропатам необходима могучая воля и ограничение собственной силы, а также постоянное внимание успокоителей, чтобы просто оставаться в своих телах.
— Чем они старше, тем хуже положение?
— Это относится к полноценным Адептус, да, но есть и молодые псайкеры, которых начинает пожирать собственный дар — до того, как их обучат сдерживать его. Мы видели такое на Черном Корабле, — взгляд Тормы сделался затравленным. — Постоянно.