Слепая девочка что-то промычала, активно работая челюстями. Из уголков её губ вытекали капли ярко-зелёного сока. Они падали на клановые светлые одежды и впитывались яркими пятнами, которые, — Мито была уверена, — ни одна стирка не выведет.
Разжевав траву, слепая девочка подошла к Мито и плюнула зелёную жижу ей прямо на коленку. Юную химе от этого передёрнуло, но она промолчала. Удивительным образом коленка перестала болеть почти сразу же.
— Лиштя охня, — непонятно сказала слепая Узумаки. — Пес поли… ощень щильные.
Она улыбнулась зелёным ртом, и Мито против воли рассмеялась. В улыбке слепой девочки явно не хватало нескольких зубов.
Так начались их странные, тайные для всех отношения. Практически дружба, хотя Мито чаще чувствовала себя скорее опекаемым ребёнком.
На людях и при других детях Узуко, — она не любила своё имя, — была холодной, не могла нормально передвигаться и вообще казалась до жути несамостоятельной. Её не любили ни взрослые, ни дети: первые смотрели с презрением и неприятной жалостью; вторые копировали поведение первых, хотя сами не понимали, зачем это делали. В итоге у Узуко не было друзей или хотя бы хороших знакомых в клане, кроме Мито.
Если честно, Мито этим втайне гордилась. Ей нравилось быть особенной, хотя бы для слепой девочки.
Когда они оставались наедине друг с другом, то Узуко из слабенькой незрячей внезапно становилась довольно жизнерадостным и активным ребёнком. Она водила Мито по редким лесам Узушио, учила ловить, жарить и есть лягушек, ставить силки (в них попадались даже взрослые ниндзя, что уж говорить о кроликах и ужах?) и делать ещё другую тысячу интересностей. Она всё объясняла, комментировала каждое своё действие — буквально на пальцах, так, как не умели ни учителя, ни родители самой Мито.
А потом сбежала.
Точнее, Узуко рассказывала Мито о своём плане сбежать ещё с семилетнего возраста. Но химе никогда не воспринимала эти рассказы по-настоящему серьёзно. Ну какой побег из Узушио? Они же на острове, а Узуко ничего не видит! И даже её странных сил, — не чакры, это было что-то другое и более сильное, Мито ощущала это, — было бы мало, чтобы преодолеть море и водовороты.
По крайней мере, она так считала. А потом Узуко сбежала. И продолжала бегать больше года, прежде чем одному из следопытов клана удалось вернуть её домой.
Всё это время Мито места себе не находила от волнения за свою единственную подругу. Она так и не сошлась ни с кем другим из клана: после Узуко они все казались глупыми детишками, не знающими жизни. Они даже лягушку поймать не могли без печатей или кунаев! И с ними не было так интересно, как с первой и единственной подругой Мито.
Конечно, химе Узумаки знала про то, что последней причиной для побега Узуко стала её помолвка. Краем уха она слышала, как взрослые обсуждали что-то, произошедшее в Храме Масок. Обычно спокойные шиноби звучали озабоченными и даже напуганными.
Узуко из-за этого события пролежала в беспамятстве две недели, а потом отказалась что-либо обсуждать или рассказывать. Но Мито начала замечать, что иногда её подруга замирала, оборачивалась или пыталась что-то услышать в полной тишине. Странные, немного пугающие действия.
Перед свадьбой беглянку охраняли сильнее, чем склад с печатями. Мито удалось попасть к подруге только из-за того, что следопыт, что привёл Узуко в деревню, оказался давним знакомым её отца. Связи — они и в Узушио связи.
— Как ты? — спросила Мито, едва войдя в комнаты подруги.
Узуко выглядела, в общем-то, неплохо: яркие зелёно-жёлтые одежды, волосы собраны и удерживаются обручем, браслеты на руках и ногах. Необычно, но весьма привлекательно. И наверняка удобно.
Но было видно, что Узуко было ужасно скучно. Для деятельной девушки, жившей целый год за пределами деревни, оказаться под надзором было… неприятно. Как минимум.
Узуко обрадовалась Мито, как родной, — сильно же её допекли, раз она не постеснялась проявлять своих чувств при надзирателях от клана, — и даже обняла девочку при встрече.
— Хоть один нормальный человек! — сказала Узуко. — Достали меня они все, сил нет! Ты просто не представляешь!
— Узуко, у тебя скоро свадьба, — тихо произнесла Мито.
Она волновалась за свободолюбивую подругу. Каждая свободная минута была занята мыслями о том, что брачные печати подавления Узуко просто сломают. И Мито, в тайне от остальных, пыталась совершить невозможное: искала решение, как перекрыть печати или хотя бы ослабить их воздействие. Она сомневалась, что у Узуко получится сбежать из клана во второй раз, тем более, прямо из-под венца.
Узуко от вопроса беспечно отмахнулась.
— Неважно, — фыркнула она. — Давай я лучше тебе расскажу что-нибудь интересное. Хочешь послушать про землю, где всегда идёт дождь? Или, может, о поющих скалах? О летающих рыбах? О людях-воинах без чакры? Я так много видела за этот год!