— Как ты? — спросила Мито, едва войдя в комнаты подруги.
Узуко выглядела, в общем-то, неплохо: яркие зелёно-жёлтые одежды, волосы собраны и удерживаются обручем, браслеты на руках и ногах. Необычно, но весьма привлекательно. И наверняка удобно.
Но было видно, что Узуко было ужасно скучно. Для деятельной девушки, жившей целый год за пределами деревни, оказаться под надзором было… неприятно. Как минимум.
Узуко обрадовалась Мито, как родной, — сильно же её допекли, раз она не постеснялась проявлять своих чувств при надзирателях от клана, — и даже обняла девочку при встрече.
— Хоть один нормальный человек! — сказала Узуко. — Достали меня они все, сил нет! Ты просто не представляешь!
— Узуко, у тебя скоро свадьба, — тихо произнесла Мито.
Она волновалась за свободолюбивую подругу. Каждая свободная минута была занята мыслями о том, что брачные печати подавления Узуко просто сломают. И Мито, в тайне от остальных, пыталась совершить невозможное: искала решение, как перекрыть печати или хотя бы ослабить их воздействие. Она сомневалась, что у Узуко получится сбежать из клана во второй раз, тем более, прямо из-под венца.
Узуко от вопроса беспечно отмахнулась.
— Неважно, — фыркнула она. — Давай я лучше тебе расскажу что-нибудь интересное. Хочешь послушать про землю, где всегда идёт дождь? Или, может, о поющих скалах? О летающих рыбах? О людях-воинах без чакры? Я так много видела за этот год!
Против воли Мито заслушалась и даже не заметила, что в комнату Узуко принесли ужин на двоих. Старейшины клана решили, что присутствие юной химе Узумаки благотворно подействует на беглянку и сдержит её характер в узде. Хотя бы до свадьбы.
На саму свадьбу Мито не пустили, так что момент побега она не видела. Но по рассказам папиного знакомого поняла главное: теперь Узуко, без её на то воли, не найдут.
Печатей на её теле больше не было.
Дальнейшая жизнь была довольно скучной. Из интересных событий — обучение фуин, да внезапно всплывшая необходимость выходить замуж. Мито не была ярой фанаткой договорных браков, но и против ничего не имела. Ей, в конце концов, было уже двадцать три, а сердечной привязанностью она так и не обзавелась. Пора бы.
К тому же, партия была неплохой: младший сын Учихи Таджимы. Про прошлого главу клана Учиха ходило множество слухов, один другого интереснее. Сыновья у него должны были соответствовать.
Для брака ей пришлось покинуть родное Узушио, — гори оно в пламени Кьюби со всеми старейшинами и правилами, — и приехать в свежую деревеньку. Коноху. Неплохое селение, хотя было видно, что мастеров печатей в ней не водилось. Мито это, между прочим, решила исправить, в пику Узумаки.
Клан свой она недолюбливала за зашоренность традиций и отнятую дружбу. Память об Узуко за тринадцать лет разлуки оставалась чёткой и яркой, будто бы девочки только вчера ловили лягушек или поджигали насекомых. Те так забавно потрескивали и светились, а потом их было можно съесть… на вкус как сладкая говядина.
Приготовления к помолвке и свадьбе прошли мимо Мито. Узумаки полностью ушла в размышления о том, где ей найти хотя бы десяток способных к фуин шиноби: гадить клану за испорченное детство она собиралась качественно, передавая все свои знания на сторону. Не зря её следопыт, которого старейшины лишили имени, называл змеицей. Тихая, милая… пока не ужалит.
Свадьба мелькнула, как одно мгновение. Вместо одного жениха оказалось два, но Мито не возражала: это приближало её к Узуко, хотя бы немного. А потом, после всех церемоний, Мито обернулась и увидела её…
Сердце сначала ухнуло в таз, а потом подскочило к горлу. Из глаз против воли брызнули слёзы, и слой косметики потёк на богатые свадебные одежды. Мито кинулась к Узуко, — её она узнала с первого взгляда, всё те же зелёно-жёлтые одежды, обруч, браслеты и много железа, — опередив даже главу клана Учиха.
По-хорошему, стоило бы промолчать и не выдавать подругу. Но Мито впервые просто не смогла сдержать свой яркий, как и у всех Узумаки, характер.
И вот теперь Мито, счастливая от находки и замужества, с удовольствием наблюдала за тем, что Узуко, — ныне Тоф Бейфонг, — раз за разом отказывалась от ухаживаний своего суженого.
— Это всего лишь дрессировка, — ухмылялась Тоф в ответ на непонимание Мито. — Знаешь, как диких зверей приучают к рукам.
— А к чему его приучаешь ты? — удивилась Мито.
Они пили чай в доме Тоф, который глава клана Учиха отдал своей невесте в вечное пользование. Сёдзи здесь были просто замечательными: не простыми бумажными, а тканевыми, с яркой росписью золотой и зелёной краской. Мито было интересно, кто создал такую красоту и знает ли Тоф о ней.
— К тому, что спать этот тупой дуб может только в моей постели, — просто сказала Тоф. — А для этого нужно, чтобы приз достался ему очень, очень тяжело.
Мито понимающе прикрыла глаза.
Вот уж действительно. Дуб.
========== Пятый ==========
***22:30***
Хаширама уныло жевал грибы.
Он их терпеть не мог даже больше, чем Мадара суп, но что ему ещё оставалось? Если Хаширама нервничал, — а сейчас он ужасно нервничал, — то сметал всю еду, которая была поблизости. Вне зависимости от того, нравилась ли она ему или же нет.
А ведь он сам дурак, Сенджу-дуболом. Дубонос. Дубопапа. Братец Дуб, короче, как его ласково называет Тобирама. Идиот!
Нет, ну, Хаширама признавал, что он сам накосячил. Не стоило ему… делать то, что он сделал. Но то было влияние момента, а она была так близко… опять же, его раздражение внезапно куда-то делось. Наверное, его вынесло ветром на выступе на скале — там был такой романтичный вид на строящуюся Коноху, что в душе оставалось только умиротворение и немножко гордости. И Тоф касалась его нежно-нежно, аккуратно, так, как он от неё совсем не ожидал. Самыми кончиками пальцев, прямо по лицу — пытаясь запомнить, увидеть, ощутить каждый изгиб. Это было так…
А, чёрт возьми. Он по уши в… кхм, земле. Как дуб.
Ладно, по порядку.
***5:00***
День начался нормально. Хаширама встал за три часа до рассвета, лениво размялся в лесу, погонял мелкую дичь и вырастил Мадаре пять помидоров покрупнее — Учиха за них был готов чужую душу из тела вырвать и демонам продать. Но к моменту, когда Хаширама вернулся домой с урожаем, Мадары уже не было. На столе обнаружилась чашка с горячим чаем для Сенджу и короткая записка. Ушёл на работу, буду вечером, всё в таком духе. Обычное, традиционное даже послание, но Хашираме из-за него вдруг стало не по себе.
Он кое-как позавтракал, — кусок в горло не лез, но Мадара успел вбить супругу, что завтрак обязателен, важнейшая часть дня и прочее бла-бла-бла, — собрался и вылетел из родного дома на полной скорости.
На рабочем месте Мадары не было. Более того: ни Учихи, ни тайная полиция не знали, где искать главу клана и чем он вообще был занят утром. Хаширама несколько минут бестолково побегал по деревне, пугая прохожих своим выражением лица («Муж и жена одна сатана,» — иногда слышал он в спину), но потом успокоился. Раз Мадары нет на домашнем и на клановом полигонах, не наблюдается в кабинете Хокаге или на рабочем месте, то он может быть только у недавно раскрытой невестушки.
Тоф Бейфонг, — Узуко Узумаки, вообще-то, но на это имя девушка реагировала не больше, чем Тобирама на «эй, альбинос!» — принесла с собой каплю разлада вместо того, чтобы стать окончательным скрепляющим элементом в семье Мадары и Хаширамы. Она оттягивала на себя внимание Учихи и не спешила падать к ногам Сенджу; она нравилась Тобираме, Изуне, полиции и почему-то Хьюгам; Мито была просто без ума от неё; старшие в кланах признавали её силу и умение.
У Хаширамы сводило зубы, когда он про неё думал.
И вроде бы, ничего такого она не делала. Улыбалась. Смеялась. Сражалась с Мадарой, с Мито, с Изуной и Тобирамой — и непременно выигрывала за счёт необычных сил, большого опыта и нетрадиционного для шиноби мышления. Хаширама проиграл девице в трёх спаррингах из шести; ещё два он еле-еле свёл в ничью только за счёт обманных манёвров и метательных снарядов. Один раз вообще пришлось имитировать голос Мадары, стыд-то какой…