Но от слов-уколов мальчишки не спаслись:
— Я думаю, — протянула Тоф тонким детским голоском, — что это вы будете против, уважаемые наследники.
— А? Почему? — встрепенулся мальчик-травинка.
Аанг был из этой же породы: тонкий, звонкий, юркий. Со временем такие вырастают в гранитные скалы и могучие дубы, но в детстве от них не дождёшься и капли серьёзности.
Тоф перестала простукивать пол. Она сидела на коленях, поэтому радиус обзора сразу сузился до расстояния вытянутой руки. Всё-таки, она была слабовата для нормальной манипуляцией пылью, хотя грубое железо и тонкое золото ей поддались раньше времени.
Платины она пока не видела, так что не знала, станет ли та ей подчиняться.
— Узумаки-сан? — подал голос вулкан.
Она не знала их имён, так что приходилось выкручиваться. Им её имя тоже не сказали — традиция. Познакомиться в этом смысле они смогут только во время свадьбы.
Ну, или просто не познакомятся, учитывая планы Тоф.
— Вообще-то, мне запретили говорить об этом, — будто в нерешительности протянула Бейфонг.
— Разве могут быть тайны между супругами? — вкрадчиво, медово-сладко сказал вулкан.
Травинка сидел тихонько, не отсвечивая. Сразу видно, у кого какое воспитание в клане. Наверняка вулкана готовили, и жёстко, к принятию титула. А травинке давали время, чтобы насладиться детством — вот он и не лез. Умные дети, нехарактерно-взрослые.
Этот мир вообще отличался слишком быстрым взрослением детей. Пятилетние уже могут быть убийцами, в три года ребёнок с чакросистемой хорошо говорил и нередко умел читать. Удивительно-быстрое развитие, аномальное.
Так что Тоф не воспринимала мальчишек напротив себя за маленьких детей. Нет уж, с ними можно было говорить как со сложившимися личностями. Им не хватало только опыта, но со здешним темпом жизни этот недостаток быстро пройдёт.
Тоф отвела руку к полу и положила на него пальцы.
— О, я тоже так думаю… супруги… — Бейфонг напрягла диафрагму, и на скулы у неё вылезло два пятна румянца. — Старейшины обсуждали это, говорили, что такая как я не нужна… ведь я слепа, понимаете. А ещё — не смогу иметь детей.
То, что ниндзя с чакросистемой просто не смогут её оплодотворить, Тоф уточнять не стала. Она милый ребёнок, мечтающий о замужестве. А всякие мужчины, которые неспособны пробить её магический «иммунитет» со своей жалкой чакрой… в общем, нужен был кто-то с чрезвычайно мощным очагом, способный управлять как минимум пятью здешними стихиями. Таких шиноби в клане Узумаки не было, и Тоф предварительно решила, что её требования несколько завышены.
Едва договорив, она стукнула пальцами по полу.
Вулкан её маневр разгадал, судя по выражению лица. Он точно понял, что её простукивание что-то даёт, но никак не мог вообразить, что именно. На информацию о бездетности он словно расслабился: опустил плечи, приподнял уголки губ. Не хотел детей?
Травинка отреагировал более бурно. Приподнялся с пола, нахмурил брови, напрягся. Вот кто точно хотел большую семью.
— Это наверняка можно вылечить, — убеждённо сказал он. — В клане Сенджу самые крутые врачи!
— Развитый шаринган способен в определённой степени просмотреть чакроканалы. Не как Хьюги, конечно, но достаточно, чтобы выявить патологии. Не волнуйтесь, Узумаки-сан, мы решим эту проблему.
— А если нет?
— Оба клана закончат войну, — мрачно ухмыльнулся вулкан-Учиха. — Сирот предостаточно.
***11***
Помолвка была запланирована за два года до предполагаемой свадьбы, что немного нервировало Тоф. Связывать себя какими-либо обязательствами не хотелось, она ещё в прошлой жизни с этим завязала. Послё тёмно-синей скорби по Сокке и размолвки с отцом первого ребёнка.
Личная память совсем затёрлась, из прошлой жизни Тоф помнила только то, что детей у неё было двое. Ни имён, ни пола. Зато Сокка и все приключения с Аангом остались и хранились ей, как золотые монетки — скупым торговцем.
Узумаки устроили всё в лучшем виде: обрядили её в довольно удобный костюм тёмно-красного цвета (она спрашивала), понавешали множество украшений (их будет удобно переплавить в оружие, если это понадобится) и даже сделали Тоф что-то вроде мягких мокасин, через которые она хорошо ощущала землю. Носить обувь было непривычно, и Бейфонг пообещала себе, что это в первый и последний раз. Она привыкла ходить босиком.
Помолвка проводилась в старом храме, от которого сильно тянуло гнилью. Сначала Тоф даже не хотела заходить в здание: ей стало физически плохо от этого смрада. Но тогда один из мужчин-Узумаки просто поднял её на руки, и насильно внёс под тяжёлую крышу.
Внутри клубилась злая, голодная энергия. Она кидалась от одного шиноби к другому, пыталась откусить кусочек, сделать что-то, насытить себя. Не получалось — мешала система чакры, закрывавшая магическую силу от подобных поползновений.
Но у Тоф такой защиты не было.
Монах читал над ней какие-то тексты, рядом стояли знакомые, но подросшие травинка и вулкан. Они видели, что ей нехорошо, и поддерживали с двух сторон… вроде. Тоф было так плохо, что она не видела и не слышала, силясь остаться в сознании.
Что самое ужасное — она не могла и шагу ступить, чтобы уйти из этого жуткого храма. Всё её внимание было сосредоточено на тринадцати огромных голодных фигурах, стоящих за монахом. Перед её мёртвыми глазами в вечной темноте вспыхивали одна за другой их маски: рогатые, волосатые, с оскаленными клыкастыми пастями. Злые.
Голодные.
Голодные!
Потом тот, что был посередине, протянул к ней руку и вспорол когтем живот. Этого точно не было в реальности, позже Тоф проверяла свою кожу — ни царапины. Но боль была такой, что девушка выгнулась и закричала.
— Тихо, тихо, смертная искорка, — рассмеялся когтистый. — Тихо.
Он вытянул из неё яркий голубой поток, потом извлёк из темноты две тонкие сетки и смешал это всё. К крику Тоф примешалось два других — мальчишеских.
Бейфонг выгнуло назад практически в мост, ноги словно приросли к темноте. Краем глаз она увидела, как корчатся рядом травинка и вулкан. Им было лишь немногим легче, чем ей.
Маски расхохотались, закружились вокруг. Когтистый разделил две сети, между которыми теперь был натянут сильный поток энергии из живота Тоф, и засунул обратно в людей.
Потом мир померк.
***12***
Своё двенадцатилетие Тоф встречала в крайне дурном настроении.
Во-первых, она вымокла до нитки — провалилась под истончившийся весенний лёд на незамеченной ей речушке. Задумалась, шла на автомате и даже не отследила, что под ногами стелется не земля, а чертова катарина водица.
Во-вторых, из-за влажных волос было немного прохладно голове и мёрзли уши. Не смертельно, но неприятно.
В-третьих, выловленная во время купания рыба, судя по горелому запаху, будет плохим ужином. А Тоф не ела нормального мяса уже больше недели, всё пожухлые прошлогодние ягоды да кора, будь она неладна. Еще удалось найти несколько сомнительного вида грибов, да стащить у каравана круг пышного лаваша.
В общем, Тоф даже немного похудела.
Ну и в-четвёртых… её опять нашли. Как — Тоф понятия не имела, браслеты она сняла, одежду поменяла, все старые вещи повыкидывала. На ней не оставалось ничего, принадлежащего клану. Только если кровь и само тело.
— Ну, Узуко-чан, что делать будем? — с явной улыбкой в голосе спросил мужчина-Узумаки, садясь напротив хиленького костра и самой Тоф.
Бейфонг поджала губы. Этот Узумаки был первоклассной ищейкой, в этом она уже убедилась. Но она неплохо умела уходить от его внимания, хоть и ненадолго.
Вот и получалось, что она, с одной стороны, могла от него сбежать в любой момент; с другой, это беглянство не продолжалось дольше пары дней.
Узумаки распечатал из свитка сочное, шипящее маслом мясо. Впился зубами в него. Зачавкал.
Тоф, не изменившись в лице, взяла свою горелую рыбу. Внутри она была сыровата и отдавала на вкус тиной.
Ели в молчании, потом Узумаки развалился на холодной земле, подпер голову рукой и закурил приятный по запаху табак. Он делал глубокие затяжки, а выдыхал через нос, шумно и с большим удовольствием.