Новые стоны заполнили все вокруг, они метались от стены стене и казалось, обретали плоть. Стонали крепкие полки вдоль стен, стонали стол и кресло, стонал каждый пузырек, лопающийся на поверхности мутной жидкости. Сам Слепец никак не мог осознать только что услышанное и лишь тупо думал: "ошибка? Смерть отца, мои мучения, мир, содрогающийся в конвульсиях - все это лишь оттого, что один глупый мальчишка подумал, будто распознал коварные планы отца, а глупый отец не заметил подозрения и недобрых замыслов в глазах сына?"
– Ах, лучше бы он был злодеем, человеком с извращенным разумом, созревшим наперекор воспитанию! - снова вскричал Джон Торби. - Мне было бы не так больно. Ведь в тот день я привел его сюда, в свой кабинет, чтобы поведать всю правду о самом себе, об окружавшем нас мире. Сказать о том, что он тоже может, если хочет, приняться за сотворение собственного! Я сидел за столом, за книгой, которую сам и написал для подобных случаев, и услышал скрежет вынимаемого из ножен меча. Да, Клозерг был умелым фехтовальщиком и сильным для своих лет мальчиком. Он не тратил времени на лишние разговоры. Я успел только сдвинуть кресло и встать, оборачиваясь к нему - и увидеть полный ярости взгляд и тускло блеснувшую сталь. Одним мастерским ударом он срубил мне голову, которая улетела в этот огромный аквариум, стоявший у стола. Какая нелепая и позорная смерть для того, кто овладел тайнами мироздания и стал настоящим Богом! Но самое страшное, что я не умер до конца. Мой мозг не прекратил работать после того, как не стало живительного тока крови с кислородом и нужными питательными веществами. Не все ткани необратимо изменились. Я все еще мог мыслить и даже действовать! Очевидно, это был побочный эффект действия принятого мной препарата… снадобья, которое позволило сотворить наш Мир. Теперь мое существование не зависело больше от собственных желаний. Через какое-то время я мысленно взвыл от осознания того, что зацепился за жизнь столь презренным способом. А сначала мне показалось, что я могу все исправить, ведь я - Творец, я всесильный Бог! Первым же делом я разделался с Клозергом, выбросив его прочь от себя и запечатавшись потом в изолированный от всего мира карман измерений. Я думал, что уничтожил отцеубийцу… я пытался вырваться из заточения этого узкого мирка - и вдруг, не сразу, постепенно, осознал, что не могу этого сделать. НЕ МОГУ! Мой мозг все-таки не получал нужного ему питания, и это вызвало роковые изменения. Я наполовину умер и наполовину лишился своей силы… Да что там наполовину - от нее осталась лишь жалкая частица. Я не мог больше простым желанием перенести свой разум в любой конец мира, не мог узнать мыслей человека, удаленного от меня на большое расстояние, не мог полностью властвовать над материей, наконец! И это стало самым страшным открытием. Я оказался неспособен сотворить себе новое тело, ибо просто не помнил, как оно устроено. Эти знания умерли, как и многое другое.
Словно переводя дух, Джон Торби замолк. Слепец тяжело дышал, обливался потом и дрожал… совсем как Фило тогда, в лихорадке.
– Но… отец! - пробормотал наконец Малгори, ожесточенно отирая лоб и щеки рукавами. - Как такое возможно? Разве мир вокруг нас не плод твоего воображения? Как может воображение не послушаться хозяина?
– Очень просто! Ведь это воображение облечено в вещественную форму. Ты думал, что и ты, и это кресло - всего лишь часть одного сложного объекта под названием "Мир", существующего только в моем разуме?
– Э…э…э… Я не совсем понимаю твои слова, но, кажется, думал как-то похоже. Так мне сказал Мездос!
– Нет, это еще одно заблуждение - хотя и не такое страшное. Когда я придумал наш мир, он перестал зависеть от меня и обрел собственную жизнь. За мной осталась власть изменять в нем все, что было бы угодно моей душе, но и только. Если тебя интересовал этот вопрос, моя смерть не означает смерти мира. Именно поэтому, прямо сейчас ты должен добить меня, сынок! Злобное чудовище, которое незаметно вызрело внутри моего разума, становится все сильнее и сильнее. В нем нет ничего, кроме ненависти ко всем без разбора. Оно методично мстит каждому живому существу и каждому недвижному камню, разрушает мир, мой мир! По злой иронии судьбы, только способности к уничтожению остались при этом жалком комке плоти, в который я превратился. Мой настоящий разум не выдерживает заточения и тонет в волнах необузданной ярости. Если не остановить этот безумный поток, все плоды моих титанических трудов пропадут.
– Я ненавидел Клозерга за то, что он убил тебя… я осуждал тебя за то, что ты убивал братьев, как я думал, - прошептал Малгори. - Теперь, ты хочешь, чтобы я встал в тот же ряд?
– Нет! Глупости!!! - снова в призрачном голосе промелькнули жесткие, наполненные жуткой силой нотки. - Выбрось это из головы и поторопись. Чудовище лишено многих навыков, но оно раздавит тебя, как букашку, коли проснется и увидит здесь, так близко. Оно почуяло Клозерга, когда тот достиг замка, и это, как мне кажется, ускорило перерождение. Оно не могло только найти его, выделить из тысяч других, и потому решило убивать всех подряд. Я тоже не был способен достигнуть твоего разума и подсказать путь. Только умиравшие слабели настолько, что я мог проникнуть внутрь их сознания и двигать мертвеющими губами. Губами тех, кто погибал рядом с башней. Несколько повешенных пытались звать тебя, но веревки сдавили их горла, да и ты находился слишком далеко. А потом зарезанный безумец, оказавшийся еще одним моим сыном. Я успел сказать тебе главное и ты, слава богу, обо всем догадался. Ты пришел, так иди до конца. Разбей это стекло, и пусть жижа вытекает наружу. Раздави гнилой комок, бывший когда-то головой славного Джона Торби! Найди в себе мужество. Только… никому не рассказывай потом об этом, хорошо?
В конце длинной речи голос отца стал мягким, упрашивающим. Слепец изо всех сил сжал зубы и поднял лицо кверху, чтобы слезы не брызнули из глаз… Ах да, он совсем забыл, что лишен способности плакать.
– Скорее! - прошептал исчезающий голос. - Скорее…
С воплем отчаяния, взметнувшимся к потолку и заставившим вибрировать пыльные полки, Слепец схватил тяжелое кресло за спинку и яростно метнул его в стенку стеклянного "сундука". Прочная, почерневшая ножка, на которой висела паутинная бахрома, раскололо бок аквариума на несколько крупных кусков. Мутная и зловонная жижа хлынула наружу и выбросила на грязный пол черный, склизкий комок. Никто не смог бы узнать головы Джона Торби в этом скопище наростов и впадин, покрытых студенистой прозрачной массой. Мерзкий, вонючий кусок дерьма!
Странный звук разнесся вокруг - с одной стороны, он походил на негодующий звериный вой, а с другой - на громкий и протяжный стон-облегчение, с которым прощаются с жизнью люди, уставшие от нее страдать. Слепец, сам поражаясь собственной смелости, сделал шаг вперед и наступил на склизкий комок сапогом, раздавив его, порвав пополам, уничтожив… убив.
Вслед за этим наступила полная тишина, звенящая в ушах и пугающая. В тот самый миг Слепец вдруг осознал, что остался один на один с огромным миром, только что тяжело раненым собственным Создателем и требующим помощи. Еще дальше, за его Краями, простиралось нечто и вовсе непостижимое, пугающее, и в то же время зовущее. Другие миры? Другие Создатели?
Взгляд сам собой вернулся к жалкой кучке, в которую только что превратился один из Творцов.
– Какая страшная плата за могущество! - прошептал Слепец, медленно отступая к двери. - А что же я? Кто я такой?
Он вдруг понял, что надеялся рано или поздно свалить со своих плеч бремя Повелителя и Хозяина - а ведь он не почувствовал, наверное, и десятой доли его тяжести? Он был готов превратиться в ничто, уступив тело Джону Торби или даже погибнув в битве в Клозергом…
Нет, теперь придется за все отдуваться самому.
Слепец в который уже раз тяжело вздохнул и, понурившись, побрел к выходу из разом потемневшего кабинета. Туда, где его ждали. Туда, где он был нужен. Туда, где он должен был править. Ничего не поделаешь, ведь других наследников у Джона Торби нет… по крайней мере, не в этом мире.
1993-28.11.2001