– Теперь снова закрой глаза, - мягко приказал волшебник. Его легкая рука осторожно опустилась на плечо Слепца и сжала его. - Не надо перегружать мозг. Через некоторое время откроешь их вновь, и так сделаешь несколько раз, пока не почувствуешь, что способен выдержать свет долгое время. Сейчас тебе помогут пройти в комнату, где ты станешь приходить в себя. Там тоже не будет окон и ярких ламп, только одна маленькая свечка, но завтра твое зрение должно полностью восстановиться. Главное - тебе следует свыкнуться с мыслью о том, что снова способен видеть, понимаешь? Дело в твоем разуме…
Мездос хлопнул в ладоши - и тут Слепец смог разглядеть легкое шевеление. Прежде чем, как велел волшебник, смежить веки, он увидел новые тени, появившиеся из глубин окружавшего свечу мрака… Его подхватили под руки, бережно подняли с кресла и повели прочь из лаборатории. За время недолгого путешествия Слепец не решался открыть глаз, потому что даже с закрытыми воспринимал мелькание ярких огней в тех коридорах, которыми они шли. В смятении он бормотал иногда: "Я вижу! Я вижу!". Потрясение было велико. На время он словно помешался, стал беспомощным и глупым, оглохшим и отрешившимся от окружающего мира. Если бы он только мог, то обязательно заплакал бы!
Его привели в просторную, судя по гулким звукам шагов, комнату с влажным и теплым воздухом. Чьи-то ласковые, нежные руки приняли тело и бережно усадили на кровать. Похоже, это те же самые девушки, которые пару часов назад смывали с него дорожную грязь. Сейчас они снова омыли его, теперь только лицо и руки. Как же прекрасно прикосновение горячей воды! Как великолепно осознание чистоты своего тела, когда ты сам себе кажешься легким и отдохнувшим! Остается только с отвращением вспоминать, каким грязным, вонючим животным ты был совсем недавно… После умывания заботливые няньки перевели Слепца поближе к жарко пылающему камину, посадили за стол и подали ужин. Не узнавая толком вкуса пищи, он быстро проглотил все, что ему предложили. Мысли путались, прятались в окутывающем разум тумане, рожденном усталостью. Спать, спать! Больше Слепец ни о чем не желал. Наконец-то этот, богатый переживаниями день закончится, и можно будет спокойно отдаться течению сна, мягким и приятным потоком уносящего в свои глубины. Слепец безропотно позволил отвести себя обратно к постели, медленно опустил голову на мягчайшие подушки - и мгновенно уснул… Ничто не помешало ему сделать это, ни долгожданная встреча с Мездосом, ни даже неожиданное возвращение зрения.
Утро разбудило его, бесцеремонно стучась в закрытые веки, словно пытаясь прожечь их насквозь. Слепец со сна забыл о вчерашнем событии и безбоязненно распахнул глаза, за что немедленно был наказан. Словно кто-то со всего маху надавил грубыми пальцами прямо на его глаза, вернее, на то, что Мездос вставил ему в глазницы. Боль ворвалась внутрь черепа и разлилась в нем, она казалась осязаемой - эдакая противная, едкая субстанция, сочащаяся из лопнувших висков. Слепец со стоном смежил веки, однако казалось, что ослепительный золотой свет солнца не заметил этого и по-прежнему, беспрепятственно проникает прямо в мозг. Перед закрытыми глазами (он решил называть их так) витали в воздухе, двоились и троились сияющие столбы разных оттенков. Дождавшись, когда боль и цветная кутерьма ослабнут, Слепец несколько раз глубоко вздохнул, намереваясь снова открыть глаза. Он с удивлением обнаружил, что изо всех сил вцепился крюками в свой матрас и уже порвал его в полудюжине мест. Это его смутило, и он забился угодившей в сети рыбой, пытаясь освободить руки. Наконец, это удалось. Тогда Слепец сделал еще один вдох и приоткрыл левый глаз.
За расплывчатой преградой ресниц переливался ярчайшими красками мир, тот самый мир, который он успел позабыть. В этот самый момент Слепец отчетливо понял, как убого было его воображение, рисовавшее картины действительности! По сравнению с реальностью тот мир был блеклой, выцветшей подделкой, отдаленно похожей на оригинал. На ней было тщательно и правильно зафиксировано положение каждого предмета и каждого живого существа, но там не было таких ярких, таких живых красок! Да, тот мир был сер. Только странные, фантасмагоричные пятна, которыми представлялись ему чувства и настроения, окрашивали его… Однако, это были неправильные, неживые цвета!
И снова Слепец не заплакал лишь потому, что огненный меч Клусси высушил слезы раз и навсегда. От избытка чувств все тело наполнила щемящая боль, от которой заныла каждая косточка, сжалось сердце, екнуло в печенках. Как ни старался он уговаривать себя - дескать, подумаешь, лишили глаз, ничего страшного - на самом деле потеря была чудовищной. Нужно было прозреть заново, чтобы понять это…
С умилением и тщательностью Слепец принялся рассматривать свою комнату, стараясь не пропустить ни одной, самой мелкой детали. Два тонких луча света, тех самых, что сначала показались ему ослепительными столбами, били наискось через два крошечных оконца в скошенном потолке. Стены покрывали нежно-голубые, как весеннее небо, шелка, на которых были вышиты причудливые деревья с маленькими красными плодами. Постельное белье сверкало белизной, а противоположная спинка кровати, сделанная из старого, благородно потемневшего дерева, была покрыта рисунком годовых слоев с крошечными сучками. Рядом с кроватью стоял низкий черный столик, а на нем - тускло отсвечивающий бронзовый таз с необыкновенно прозрачной водой. Еще дальше, на стуле висело огромное махровое полотенце из разноцветных полос, таких ярких и чистых, что казалось - кто-то повесил туда радугу! Осторожно, боясь лишиться всего этого великолепия, Слепец опустил ноги вниз с кровати. Пол был весьма странным - не каменным и не деревянным, на нем не было ковров или подстилок. Он слегка пружинил под ступнями и ласкал их легким теплом. Слепец попытался вглядеться в него, но ничего не понял - с виду обычный камень.
Едва он поднялся на ноги и потянулся как следует, жадно рыщущий вокруг взгляд наткнулся на настенное зеркало. Сначала Слепец увидел там лишь мутную, расплывчатую фигуру, но потом подошел ближе и вгляделся в отражение пристальнее. Встреть он сам себя сейчас - ни за что бы не узнал! Из зеркала на бывшего короля, запомнившего себя крепким, статным и слегка изнеженным человеком, смотрел избитый жизнью, закаленный множеством передряг и лишений бродяга. Дубленая холодами и ветрами кожа, поджарое, покрытое тугими жилами тело. Длинные волосы, в которых даже тщательное мытье и долгое расчесывание не смогли истребить всех колтунов, дикая, до глаз, борода. Множество мелких шрамов на ладонях и локтях - и жуткие, хищные когти вместо пальцев. Слепец в первый раз видел свои новые "руки". Темно-желтые, с красноватым оттенком крюки шевелились, как ноги отвратительных пауков, которых человек по ошибке взял в руки. Он поднял их вверх, поднося поближе к лицу, и наклонил голову, так как новые глаза не могли двигаться сами… Долго смотрел, поворачивая кисти в разные стороны и вглядываясь в распухшие костяшки и крошечные язвочки в местах соприкосновения металла с плотью. Кожа там была багровой, по сути дела, все представляло собой один большой рубец. Крюки были сильно изогнутыми, чуть согнешь остаток фаланги - и тупой кончик уже достал ладони. С другой стороны крюки оканчивались крошечными чашечками, закрывающими обрубки пальцев. Из-под них к запястью змеились красные рубцы. Слепец задумчиво провел одним из крючков по шраму на другой руке. Почти никаких ощущений, словно это вовсе не его плоть. И эти язвочки не беспокоили, так и не узнал бы про их существование, если б не Мездос. Сгнил бы заживо, и не заметил этого… От такой мысли Слепец содрогнулся, и помимо воли к нему пришло видение: в зеркале, прямо перед глазами, видевшими вроде бы настоящий мир, предстал гниющий труп, оскалившийся многозубой ухмылкой. Тонкие лучевые кости локтей, едва прикрытые лохмотьями кожи, оканчивались почерневшими крюками…
Слепец крепко зажмурился и потряс головой. Видение послушно пропало, но испуг остался. Что ж это такое? Зрение к нему вернулось, а дурацкие грезы наяву продолжают являться! Вздохнув, он отвернулся и шагнул к тазу, надеясь отвлечь себя от плохих мыслей. Да и в конце концов, что такого в этих невинных шутках собственной фантазии? Ей это можно простить, она здорово помогла во время долгих месяцев слепоты.