Однако, задумываться над этим было некогда, ибо сзади кипела битва. Воин с непокрытой головой, с большим, во всю скулу, свежим кровоподтеком, с трудом отбивался от наседающего на него Фило. Как раз, когда Слепец обернулся, Мышонок дернул поводья, заставляя коня резко развернуться. Тот пихнул пешего воина грудью и свалил с ног. Фило свесился с седла далеко вниз и пронзил барахтавшемуся в снегу противнику шею. Слепец радостно оскалился, потрясая мечом, но тут же радость сползла с его лица: стоявший в телеге воин целил в него из лука. Времени оставалось только на то, чтобы судорожно хлебнуть воздуха. Будет потом, что выпустить вместе с кровавыми слюнями, как тому мальчишке - это видение вихрем пронеслось прямо перед открытыми глазами. Но в самый последний момент лучник пошатнулся и послал стрелу мимо. Из его кольчужного живота вылезло острие копья. С перекошенным лицом воин поглядел на него и прямо в этом положении, согнувшись вперед, завалился на борт повозки, да так и остался на нем висеть с торчащим из спины древком. Позади телеги появилось раскрасневшееся, лучившееся самодовольством лицо Морина. Подъезжая к нему поближе, Слепец отсалютовал мечом.
– Не верю своим глазам! - закричал он. - Я-то, каюсь, думал - прячется Приставала где-нибудь за валунами, или бегает кругами, как заяц.
– Заяц превратился в медведя, - поддержал восхищенную речь Фило, приблизившийся с другой стороны. - Он ведь еще и камень бросил, да так ловко, что тот копейщик с коня вверх тормашками полетел! Кабы не Морин, туго мне пришлось с ним биться.
От похвал Приставала покраснел еще больше. Смущенно потупившись, он стал отламывать щепочки от борта повозки и кидать их под ноги. Слепец широко улыбнулся и спрыгнул с коня рядом с последним живым воином - тем самым, которого он сбил с ног ударом ноги в начале схватки. Теперь этот вояка, весь перемазанный кровью из разбитых губ и носа, только-только приходил в себя.
– Надо его прикончить, - пробормотал Слепец, и занес меч, намереваясь раскроить окровавленному человеку голову.
– Оставь! - Фило потянул его за рукав. - Зачем быть таким кровожадным?
– Какая кровожадность?! - возмутился Слепец. - Эти люди набросились на нас, не удосужившись поговорить, и получили по заслугам. Судя по их поступкам, благородства от подобных типов ожидать не приходится. Сейчас мы оставим его в живых, а завтра утром он прикончит нас.
Высвободив руку из хватки Мышонка, Слепец крючками ухватил спутанные волосы неразборчиво мычащего солдата, запрокинул вверх его голову и быстро чиркнул по горлу мечом. Кровь из раны брызнула так сильно, что залила стоявшего в полудюжине шагов беспризорного коня. От неожиданности тот отпрыгнул в сторону и испуганно заржал, а потом с храпением умчался прочь.
– Очень правильный поступок! - простуженный голос, внезапно донесшийся из клетки, заставил всех вспомнить о пленнике. - Не знаю, кто вы такие, но по отношению к этим проклятым рыбакам годятся любые методы, уверяю вас!
Толстый старик стоял, ухватившись руками за брусья решетки, преграждающей ему путь к свободе. Его длинные седые волосы были темно-серыми и лоснились от многодневной грязи. Бледную кожу на пухлых щеках тоже покрывали черные разводы, ясно видимые даже на фоне щетины стального цвета.
– Выпустите меня из заточения, благородные путешественники, и помогите добраться до города из Розового камня. За это вы получите щедрую награду, ибо я - человек далеко не из последних.
– Мы убили этих воинов не из-за награды, - сурово заметил Слепец, пытаясь понять, что за человек перед ним. Торжество и отголоски страхов владели сейчас этим толстяком; надменность, жадность и все прочее прятались за этими двумя, самыми сильными, чувствами.
Получив знак от Слепца, Морин подобрал валявшуюся рядом киянку и несколькими неловкими ударами сбил с клетки замок. Фило подъехал к повозке и услужливо напялил на голову бывшего пленника теплую лисью шапку, принадлежавшую одному из убитых воинов.
– Благодарю вас всех! - важно ответил толстяк и небрежно склонил голову. Смотрел он только на Слепца, безошибочно узнав в нем главного. - Могу ли я просить подвести мне лошадь? Артрит и ревматизм сковывают мои кости, как тиски, поэтому я не в состоянии двигаться достаточно быстро и ловко…
Он развел руками, всем своим видом выражая глубину своего страдания по этому поводу. Слепец сам отъехал в сторону, чтобы подцепить крючком узду одного из бесхозных коней и подвести его к повозке. В глазах толстяка мелькнуло сомнение - он был сбит толку тем, что человек, принятый им за предводителя, не отдал приказ, а взялся исполнять просьбу сам. Впрочем, это не помешало ему удивительно ловко вскочить в седло - гораздо ловчее, чем это сделал молодой и не страдающий пока ревматизмом Приставала. Ага, этот тип уже хитрит! - с неудовольствием подумал Слепец. Важная шишка, привыкшая полагаться на слуг и считающая неприличным собственноручно ловить коня, когда рядом есть низшие по званию.
– За мной! Скорее! - повелительно сказал толстяк. - Остальные могут вернуться сюда с минуты на минуту.
– Кто? - спросил Слепец. Он и его спутники не замедлили последовать за ринувшимся с места в карьер толстяком.
– Мерзкие рыбаки, будь трижды проклята рыба Трауль, породившая их!
Объяснять дальше толстяк не стал, всем своим большим телом стремясь вперед, подальше от опасного места. Их лошади с грохотом промчались по расселине и ворвались на Великий Тракт, по которому устремились, судя по всему, прямо в город из Розового Камня. На ровной дороге кони путешественников быстро нагнали скакуна толстяка, которому приходилось несладко под такой массивной тушей. Через некоторое время, когда его конь устал, освобожденный пленник перестал гнать вперед изо всех сил и позволил лошади идти шагом. Тогда он и решил продолжить свой рассказ.
– Рыбаки, эти поганые пожиратели чешуи из Шахша, посадили меня в клетку, словно дикого зверя или буйного сумасшедшего! Они тащили меня вслед за войском из тысячи человек. Эти выродки так торопятся дойти до цели до следующего утра, что опрометчиво бросили повозку со своим самым ценным грузом. Наши города давно враждуют, но ни у одного из них нет достаточных сил, чтобы одолеть другой, поэтому вся наша война давно состоит из одних подлостей. Вот и сейчас, каким-то гнусным способом прознав о том, что я охочусь на горе Крато, рыбаки перебили моих телохранителей и захватили меня в плен. А теперь вот везли в родной город, чтобы в очередной раз попытаться заставить его сдаться, открыть ворота, или заплатить отступные. Оружие, коней, украшения… Вы спасли моих земляков от огромных трат как самого меньшего из грозивших им зол! - с этими словами почтенный Пумита, Наставник Города, как он представился своим спасителям, снова пришпорил коня, которого явно не жалел.
– Теперь он уж не вспоминает о спасении собственной бесценной жизни, - прошептал Морин, склонившись к Слепцу. - Не иначе, как желает переложить бремя выплаты щедрой награды на плечи горячо любимых горожан.
Солнце умирало где-то там, за стенами защитного тоннеля. Серебристая чеканка справа и слева теряла прежнюю четкость, расползаясь в непонятные темные пятна. Великий Тракт погружался в свою обычную, светлую ночь. Мерцание защитного барьера разливалось над головами и стекало вниз за строем деревьев, а черные, непроницаемые тени выползали у земли из-под густых крон.
Враги так и не появились - очевидно, остались где-то сбоку, обойденные на марше. Вместо них посреди длинной долины перед спешившими всадниками предстал город. В темноте, разбавляемой только светом ярких звезд, камни, слагавшие его стены, казались вовсе не розовыми, а скорее темно-серыми. Великий Тракт, который они покинули некоторое время назад, огибал город слева, по склону большой пологой горы. В ночи казалось, будто она уныло усмехается серебристыми, плотно сомкнутыми губами. Тусклое сияние освещало плотные ряды заснеженных елей, редкие голые березы, которые представлялись сейчас многорукими существами, заломившими свои конечности в жесте отчаяния.
Город темной, безжизненной массой вырастал на пути четырех всадников. Ни одно здание не стояло за пределами высокой стены - точно так же, как это было в Центре Мира. Несмотря на несколько легкомысленное, какое-то светлое название, город из Розового Камня производил совсем обратное впечатление. Мрачный, затаивший злобу на весь белый свет, негостеприимный… Нельзя было представить обитаемыми эти вырисовывавшиеся на фоне звезд холодные шпили и зубцы на стенах - до тех пор, пока не стали видны блуждающие между ними желтые огни. То были факелы ночной стражи.