Еще больше порадовало то, что Чубарова хоть и тягали на ковер и клизму вкатили о-го-го какую, но в партии все же оставили жить, хоть и с выговорешником с занесением в личное дело. А партия у нас, Ничипоренко знал, действует всегда согласованно; стало быть, глядишь, и он тоже одной только клизмой и выговорешником отделается.
А вышло, что и без выговорешника обошлось, только поставили на вид. Хотя клизму вкатили не приведи го… Тьфу ты, привязалось!
Его фамилия была Самойлов, звали Георгий Алексеевич. О том, что когда-то его звали Сергей Слепченко, он, как опытный оперативник, уже давно привык не вспоминать.
Он пересчитал деньги в сегодняшних двух мешках. Тут было около трехсот тысяч – хиловато. Если прибавить к тем деньгам, что из Ростова и из Воронежа, то выходит меньше двух миллионов, а он, затеивая все это, для себя решил, что остановится не меньше чем миллионах на четырех-пяти, тогда-то и переведет все деньги в золотишко и камешки, поскольку там, куда он собрался, совдензнаки были нужны, как лесному ежику партбилет.
Он уже на днях пытался обменять часть имеющихся денег на рыжье у главаря здешних уркаганов по кличке Червленый, но тот повел себя подозрительно, вопросы всякие ненужные задавал, так что от этой идеи пришлось отказаться. Еще, кстати, одно дело предстоит – Червленого этого убрать. Конечно, Самойлов принял меры предосторожности – на встречу с Червленым пошел с приклеенной бородой, в парике, в очках с толстыми стеклами, но береженого Бог бережет, так что с Червленым дело решенное. А рыжье и брюлики можно и в другом городе сторговать, на N-ске свет клином, поди, не сошелся. И бандюганы найдутся поумней этого Червленого, такие, что обойдутся без лишнего любопытства.
В общем, отсюда, из N-ска, пора было, конечно, сваливать, тем более что после ограбления сберкассы вся милиция уже стоит на ушах. Однако Самойлов решил еще день-другой с отбытием повременить, сколь ни было опасно здесь оставаться.
Впрочем, все опасности были не столь велики. Развалюха эта на окраине, в которой он со своими четырьмя «невидимками» поселился, считалась списанной после пожара, так что здесь искать никто не станет. Противно, конечно, жить на погорелье, но он и не такие тяготы жизни легко переносил, не говоря уж о «невидимках». Вон, сидят себе в стылом подвале, и ни звука: знают, какая кара им будет за любой шорох. А ведь уже не евши два дня; может, хоть хлеба им купить, а то, глядишь, сдохнут…
Да нет, вряд ли сдохнут. Перетерпят. Настоящий «невидимка» должен уметь все перетерпеть. А когда он решит, тогда уж непременно сдохнут, но не минутой ранее. Хоть они и являлись его творениями и вышколить каждого дело было нелегкое, но имелось еще немало таких же, пока что сидевших тихо по другим городам.
А причиной его задержки в N-ске была девка эта. Вначале был почти на все сто уверен, что это она, хотел в тот же день ее и ликвидировать. Ибо все надо делать заподлицо. Вон, даже вырвался на денек в Москву, чтобы пристрелить слепого комиссара госбезопасности Палисадникова, хотя, казалось бы, чем он так опасен, слепой?..
То есть это дурак или лентяй мог бы так подумать, а он, Георгий Самойлов, ни дураком, ни лентяем не был. Слуха-то этот комиссар не потерял, вот и мог бы когда-нибудь случайно опознать его по голосу. Случайность такая, конечно, маловероятна, но он привык учитывать любую малость, – так вот и решилась комиссарская судьба. Ибо надо все и всегда делать заподлицо.
Но и лишние смерти сеять вокруг себя он не привык. Не потому, что способен был кого-либо пожалеть, а просто ни к чему это, зачем делать зряшную работу и лишний раз допустить риск попасться?
А сомнения закрались, когда в следующий раз увидел ту девку. Нет, теперь не похоже было, что это она. Лицом была, в общем-то, похожа, но это еще ни о чем не говорило. Каким-то образом ему удалось добиться того, что все эти его творения, «невидимки», становились почти одинаковыми на лицо, и эта одинаковость лиц не давала отчетливо вспомнить ни одно из них. Да и, право, не приглядывался он тогда к их лицам, всегда держась от них на отдалении, чтобы и они тоже когда-нибудь не смогли толком припомнить его лицо. Если с какими девками и доводилось – вблизи, так это всегда бывало по ночам, ну а ночью все кошки серы.