– Добро пожаловать. – Столы и стулья в классе были детские, однако он принес откуда-то пару стульев для родителей. – Присаживайтесь.
Забавно, подумала Маргерит, почему от всего этого ей так неловко.
Флейшер бросил взгляд на свой листок.
– Приятно познакомиться. Вернее сказать, мы уже знакомы – нас представляли друг другу в первый день занятий. Вы ведь работаете в департаменте наблюдения и интерпретации?
– Сказать по правде, я его возглавляю.
Флейшер чуть приподнял брови.
– Вы ведь здесь с августа?
– Да, мы с Тесс приехали в августе.
– А ее отец – чуть раньше, не так ли?
– Верно.
– Вы живете отдельно?
– Мы в разводе, – отрезала Маргерит. Интересно, это паранойя или Рэй успел все обсудить и с Флейшером? Он всегда настаивал, что они «живут отдельно», будто это какое-то временное недоразумение. Вполне в духе Рэя – упомянуть, что Маргерит «работает в департаменте интерпретации», не признавая, что она им руководит. – У нас договор о совместном воспитании, но большую часть времени за Тесс отвечаю я.
– Понимаю.
Возможно, Рэй и об этом забыл упомянуть. В разговоре возникла пауза – Флейшер что-то добавил к своим за- писям.
– Извините, если создается впечатление, что я лезу не в свое дело. Просто мне нужно понять, как у Тесс обстоят дела дома. В школе у нее пока дела идут не лучшим образом – уверен, что вы в курсе. Ничего особо серьезного, однако отметки ниже, чем хотелось бы, и потом, кажется, она немного… не знаю, как лучше сказать… слегка невнимательна в классе.
– Переезд… – начала Маргерит.
– Безусловно, важный фактор. Тут у нас вроде военной базы. Семьи приезжают и опять уезжают, а дети это переносят не так легко. Кроме того, бывает, новичков недолюбливают. Я с таким сталкивался, увы, не раз. Но это не единственное, что беспокоит меня в случае Тесс. Я просмотрел ее личное дело из Кроссбэнка.
Вот оно, подумала Маргерит. Разворошили старые угли.
– Весной у Тесс были проблемы. Однако они уже позади.
– Это было во время бракоразводного процесса?
– Да.
– Она посещала психиатра, так?
– Да, доктора Лейнстера в Кроссбэнке.
– А сейчас врачи за ней наблюдают?
– В Слепом Озере? Нет! – решительно мотнула головой Маргерит.
– А вы не рассматривали такую возможность? Здесь есть специалисты, способные оказать первоклассную помощь.
– Я не сомневаюсь. Но не чувствую необходимости в такой помощи.
Флейшер сделал паузу. Постучал карандашом по столу.
– В Кроссбэнке у Тесс случались галлюцинации, верно?
– Нет, мистер Флейшер, неверно! Тесс чувствовала себя одинокой и стала разговаривать сама с собой. Она придумала себе подружку, Зеркальную Девочку, и иной раз ей самой становилось нелегко отличить воображаемое от реального. Это проблема, да, но не галлюцинация. Тесс проверяли на височную эпилепсию и на добрый десяток других неврологических заболеваний. Все тесты дали отрицательный результат.
– Согласно личному делу ей поставили диагноз…
– Синдрома Аспергера, совершенно верно; ничего из ряда вон выходящего. У нее случается нервный тик, она поздно начала говорить и с трудом находит себе друзей. Да, она одинока; думаю, что проблемы в Кроссбэнке были отчасти вызваны именно одиночеством.
– По-моему, она одинока и здесь.
– Не спорю. Одинока и не знает, что делать. А что бы вы чувствовали на ее месте? Родители в разводе, недавний переезд плюс все обычные невзгоды, выпадающие на долю ребенка ее возраста. Я все это и без вас прекрасно вижу. Каждый день. В ее жестах, в глазах.
– Вам не кажется, что терапия могла бы здесь помочь?
– Поймите меня правильно, я не то чтобы против. Тесс сажали на риталин и кучу других лекарств, и ни одно не помогло. Совсем наоборот. Все это тоже должно быть в личном деле.
– Терапия не обязательно подразумевает лекарства. Иногда помогает просто беседа с врачом.
– Тесс беседы не помогли. Она лишь стала себя чувствовать еще более не такой, как все.
– Это она вам сказала?
– Я сама все прекрасно видела! – Маргерит почувствовала, что у нее вспотели ладони. Голос тоже повысился от напряжения. Опять заскулила, говорил в подобных случаях Рэй. – Мистер Флейшер, к чему вы клоните?
– Еще раз прошу прощения, если вам кажется, что я лезу не в свое дело. Я предпочитаю знать, что происходит с моими учениками дома, особенно если в школе у них не все в порядке. В моем понимании именно это и означает быть хорошим учителем. Я также отдаю себе отчет, что иной раз становлюсь похож на следователя.