Как только опустился судейский молоток, журналисты вскочили с мест, засверкали вспышки фотокамер, зал наполнился шумом сотен голосов. Бен же слышал только один. Проходя мимо стола обвиняемой, Александер Мольтке улыбнулся отвратительной улыбкой и произнес нараспев:
– Надо было принять мое предложение.
А Бен подумал: возможно, он и прав!
Глава 31
– Это ваше четырнадцатое ходатайство об отсрочке даты слушания нашего дела, – сказал Джонс, бросив Бену через стол текст его выступления в суде. – Составить проект отвода судьи?
– Какой вы мудрый. – Просмотрев брошенную ему бумагу, Бен снова перебросил ее Джонсу. – А как насчет петиции в десятую выездную сессию суда о немедленном освобождении?
– Отклонено. Посчитали преждевременным.
Бен вздохнул. Вряд ли эта новость была для него неожиданностью, хотя он все же надеялся.
– Все, чувствую, что достиг потолка. Что еще можно предпринять? Что я упустил?
– Пожалуй, это все, босс. Процесс начнется утром во вторник, хотите вы того или нет, – как насчет того, чтобы нанять теневое жюри?
– Это не для нас, обычно его нанимают крупные фирмы, у которых много денег, чтобы произвести впечатление на клиента. Ни одно теневое жюри не могло заменить мыслительный процесс настоящего жюри – это уже доказано многочисленными экспертами. Просто во время процесса вы должны уделять внимание членам жюри и делать все от вас зависящее, чтобы не вызвать их неприязни. А что с деловыми бумагами, которые мы получили из офиса Рейнольдса, ты с ними успел разобраться? – после небольшой паузы спросил Бен.
Джонс показал на высокую стопку бумаг:
– Это мои заметки и рабочие бумаги. Я постоянно к ним возвращаюсь. Могу вам пересказать все слово в слово, но не смогу объяснить, что это значит. Мне нужны другие цифры – для сравнения.
– Например, с финансовыми документами Декарло по тем же сделкам?
– Точно. Сравнивая их, я увидел бы совпадения и расхождения.
Скажем, расхождения в поступлении крупной суммы наличности в одной графе, которая не проходит по другим документам...
– Мы что-то найдем. Я в этом уверен. Вы ничего не слышали, случайно, о Лавинге?
– Со вчерашнего дня – ничего.
– Я этого боялся. Надеюсь, у него нет неприятностей? Почему бы вам не попытаться его разыскать?
– Почему – мне? Вы ведь шкипер?
– И все же сделайте, пожалуйста. Не видели Кристину?
– Она звонила.
– Вы рассказали ей о досудебном слушании?
Джонс кивнул.
– Как она это восприняла?
– Вроде бы спокойно. Но вообще-то, босс, она до смерти испугана.
– Я знаю, – спокойно ответил Бен.
Зазвонил телефон. Джонс снял трубку. Послушав, удивленно поднял брови.
– Думаю, это вас, – сказал он, передавая трубку Бену.
– Бен Кинкейд слушает.
– Это Ленни, – заговорили на том конце провода. – Нам надо поговорить. И побыстрее!
– Когда это было необходимо мне, ты выгнал меня, угрожая пистолетом...
– Ты лез не в свои дела, иди в ж...
– Послушай, это по делу Ломбарди?
– Конечно по делу Ломбарди, – кричал в трубку Ленни. – Зачем еще тебе звонить?
– Послушай, я очень занят...
– Нет уж, ты слушай, дерьмо такое! Учти, речь идет о жизни и смерти. Нам всем грозит опасность, всем, включая эту твою клиентку!
– Что ты имеешь в виду?
– А то, идиот, что мы все будем мертвы! Все, понял, сгинем к чертовой матери!
– Ленни, успокойся и расскажи толком. Почему Кристина в опасности?
– Не могу же я объяснить тебе все это по телефону!
– Ты все в том же мотеле? Комната номер 13?
– Точно.
– Прекрасно. Я выезжаю.
Мотель был все тот же, если не считать того, что казался еще более пустынным, чем накануне. Число клиентов явно уменьшилось – бизнес начнется только после полуночи, когда сюда станут съезжаться парочки, снимающие комнаты на несколько часов.
Бен заехал на стоянку. Он благодарил Бога, что вообще доехал. Его "аккорд" дважды останавливался на проезжей части.
Выскочив из машины, он ринулся к комнате номер 13 и стал стучать в дверь.
– Ленни! Это Кинкейд!
Ответом ему была мертвая тишина. Бен продолжал стучать и кричать, но никто не откликался.
"Господи! Только не дай случиться чему-нибудь ужасному.
Только бы опять это не было моей ошибкой! Пусть он ушел попить кофе или отправился за номером журнала "Спорт иллюстрейшн"! Все, что угодно..."
Что-то тревожно-знакомое навалилось на него. Побежать за клерком из офиса? Но это займет много времени, да и тот может отказаться идти, чтоб открыть дверь незнакомцу. Хозяин мотеля не имеет права вторгаться в занятые и оплаченные комнаты без серьезной на то причины – судебный чиновник типа Бена не мог заставить его нарушить закон. Во всяком случае, не при свидетелях.
Бен помчался обратно к машине, выхватил из "бардачка" небольшой перочинный нож и опрометью бросился к номеру 13. Лезвие ножа он вставил в щель между дверью и замком, пониже язычка. Старый замок тут же щелкнул – дверь распахнулась.
Дурной запах ударил в нос. Набрав воздуху, Бен влетел в комнату. Знакомая картина: разбросанное грязное белье, остатки "быстрой еды", порножурналы и на постели – Ленни. Но на этот раз он не двигался. Тело лежало в неестественной позе свернувшегося от боли человека. Кожа начинала уже приобретать голубоватый оттенок.
И огромная кровоточащая дыра звездообразной формы зияла с левой стороны его головы.
Носовым платком Бен прикрыл нос и рот, блокируя запах.
Это был запах, к которому он никогда не сможет привыкнуть.
Никогда!
– Итак, – подытожил Майк, – заговор становится все запутаннее. Кладбищенский заговор...
– Избавь меня от своего юмора. Кто мог его убить?
– Четыре пули в голову. Так же, как и в предыдущем убийстве.
Четыре пули. В голову. Или в то, что от нее осталось.
– Посмотри на цвет крови, – сказал Майк. – Это случилось недавно. Может быть, минут за десять до твоего приезда.
Десять минут. Проклятые десять минут. Если бы его чертова машина дважды не останавливалась. Если бы не попал в пробку на автостраде. Если бы он был умнее!
– Знаешь, чего он от тебя хотел?
– Не совсем. Он успел только сказать, что у него есть для меня важная информация. Он сказал, что нам всем грозит опасность.
– Похоже, он был прав. По крайней мере, в отношении себя.
– Да.
– И если он оказался прав в отношении себя...
– Спасибо. Я тебя понял.
Когда санитары уносили на носилках Ленни, Бен старался не смотреть на тело. Из проломленного черепа выпадали кровавые куски мозга.
– Думаешь, его убила мафия?
– Возможно, – помолчав, ответил Майк, – если принять во внимание, чем занимался этот парень. Но ничего в этом убийстве не говорит о том, что его убрали, выполняя приговор мафии.
– Что ты тогда скажешь о четырех выстрелах в голову? Разве не было достаточно одного, как при любом нормальном убийстве?
– Ну... – с сомнением протянул Майк. – И все же это не приговор мафии. Четыре выстрела лишь делают это убийство похожим на то, за которое твоя клиентка предстанет во вторник перед судом.
Мускулы шеи у Бена напряглись.
– Что ты этим хочешь сказать, Майк?
– Бен, где была Кристина двадцать – тридцать минут назад?
– Откуда я могу это знать?
– А лучше бы узнать...
– Ты хочешь сказать, что ей нужно алиби?
– Ведь это ты мне рассказал, что Ленни был осведомителем ФБР. Он вполне мог начать давать против нее свидетельские показания. При подобных обстоятельствах ее вряд ли можно винить за этот поступок, она была доведена до отчаяния!
– Майк, сформулируй, что ты хочешь сказать?
– Говорю, что твое дело усложнилось в тысячу раз, а оно и так было не из легких.