Дерик все еще был в своих апартаментах, занимался административными делами, звонил кому-то. Бен решил дать ему возможность передохнуть, сделать свои дела и хлебнуть виски из тайной бутылки, которую он держал в нижнем ящике стола.
Стоя за дверью, Бен слышал, как Дерик набирал номер телефона.
– Луиза? Привет. Да, я все еще здесь... Не знаю, наверное, вернусь домой через час... Ну конечно, я работаю, сегодня у меня начался процесс. Ради Бога, где еще я могу быть? Послушай, Луиза, мне совершенно наплевать, что ты там подозреваешь! Я весь день был в суде, и ты должна или примириться с этим, или... Да, и ты тоже иди к черту! – Дерик швырнул трубку, слышно было, как он тихо выругался.
Бен решил дать ему еще несколько минут, чтобы остыть.
Когда стрелка наручных часов пробежала два оборота, Бен заглянул в комнату.
Выглядел кабинет полупустым, хотя справедливости ради надо сказать, что он всего восемь месяцев принадлежал Дерику. На стене красовался диплом хозяина об окончании юридического факультета Гарварда – любой входящий видел его в первую очередь.
Под дипломом на стене распростерлась в полете гордость Дерика – большое набитое чучело рыси.
Бен постучал в приоткрытую дверь:
– Извините, судья.
Он застал Дерика в процессе разжевывания еще одной таблетки.
– Кинкейд? Что вы тут делаете, черт побери?
– Не мог бы я отнять минуту вашего времени?
– Мольтке в соседней комнате?
– Нет, он уже ушел. Может быть, на пресс-конференцию.
Дерик выпрямился:
– Вы хотите иметь со мной односторонний разговор? В отсутствие представителя противоположной стороны? Вы знаете, что это запрещено законом?
– Это разговор не о нашем деле. Ну, может быть, лишь слегка касается. Я не буду говорить ни о судебных доказательствах, ни о вопросах законности.
Дерик сделал еще один глоток виски из бутылки, запив еще одну таблетку:
– Тогда чего же вы хотите?
– Я хочу вас просить... хочу просить вас, правда... перестаньте переносить вашу ненависть ко мне на мою клиентку.
Если бы на линии огня находился я один, то я бы не жаловался. Но ведь в петле голова другого человека, и несправедливо, что она вот-вот затянется только потому, что вы держите за пазухой камень против меня.
Дерик уставился на Бена, приоткрыв рот от изумления:
– Я просто не могу поверить... Вы действительно полагаете, что можно оказать влияние на мои суждения?
– Давайте не будем играть в эти игры. Вы выносите решение против меня в любой важный для меня момент. И даже когда вы время от времени кидаете мне кость, вы ясно даете понять присяжным, что делаете это неохотно... Присяжные легко разбираются в таких вещах и мгновенно принимают идущий от судьи сигнал. Ваши сигналы означают только одно – приговор, признание виновности подсудимой, если он не ослабит хватку.
– Просто не верю своим ушам. Уже достаточно того, что вы ворвались ко мне, неэтично требуя одностороннего разговора.
Но вы к тому же использовали это время, чтобы обвинить меня в юридической непригодности самого худшего толка.
– Образец вашего правления совершенно ясен...
– Вам не приходило в голову, что мое правление оборачивается против вас, потому что у вас вшивое дело! – закричал Дерик. – Прошу исправить: сочетание вшивого дела и того, что вы вшивый адвокат.
– Это ничем не мотивировано!
– Это правда, черт побери, вы, несчастный нытик! – Он полез в ящик стола и вытащил из него коробку с таблетками. – У меня были и более тяжелые времена, вся эта неделя трудная. Мне не привыкать.
– Послушайте, Дерик...
– Нет, это ты меня послушай, Кинкейд. – И он съел еще одну таблетку. – Тогда, у Рейвена, я старался с тобой сработаться. Бог тому свидетель, я старался. Но я уже тогда понимал, что из тебя не получится ничего стоящего, и я был прав.
У тебя кишка тонка для этого. Я говорил, что тебе надо учиться работать, да весь этот разговор тому доказательство.
– Все, что вы делаете, несправедливо...
– Заткнись и слушай. Ты тогда скулил и сейчас скулишь.
Хорошо, сегодня в зале суда тебе пришлось принять несколько ударов. Ничего, бывает. Возвращайся к себе в офис и получше подготовься к завтрашнему дню. Вместо этого ты приперся в личные комнаты судьи, жалуешься, пользуясь отсутствием противоположной стороны.
– Это не оправдывает...
– Весь этот разговор неправомерен, Кинкейд! Ты нарушил все мыслимые правила этики.
– Назовите хотя бы одно из них!
Дерик сжал зубы:
– Тебя нельзя было принимать в ассоциацию юристов. Я был прав еще тогда, у Рейвена, моя правота очевидна и сегодня.
– Так вот в чем корень зла?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду фирму "Рейвен, Такер и Табб". Год назад.
Фиаско с "Сангвин интерпрайз".
Дерик промолчал.
– Вы потеряли клиента и в своем несчастье обвинили меня.
За что я и был уволен.
Дерик сплюнул в сторону.
– Вас не удовлетворил ущерб, который вы мне нанесли? Я потерял работу в большой фирме. Вот уже целый год, как я предоставлен сам себе, едва свожу концы с концами. Вы еще не отомщены? Не слишком ли большое наказание за одного клиента?
Дерик долго молчал. Он сидел в своей любимой позе – ладони перед грудью, пальцы тесно переплетены.
– За всем этим стоит гораздо большее, – наконец произнес он.
– В каком это смысле?
– Во-первых, я потерял клиента. Потерял огромные деньги! – Он протянул руку и стал шарить по столу в поисках пачки сигарет. Не найдя их, продолжал говорить: – Дело с компанией "Сангвин" было первым событием в длинной цепи последовавших неприятностей. Полагаю, вы знаете даже по вашему короткому служению в компании "Рейвен...", что я был не самым популярным держателем акций фирмы. Черт, когда ты лучший работник, то вдруг оказываешься не самым популярным, – засмеялся Дерик.
Бен мог бы назвать еще несколько причин его крайней непопулярности.
– Но они не смели меня тронуть, потому что за мной стояли серьезные клиенты, пока не появился ты. За последние годы я потерял несколько клиентов, но не очень крупных.
Когда же "Сангвин" забрал от нас свои дела и передал их "Коннеру и Уинтерсу", то оказалось, что это начало моего конца. Другие клиенты прослышали о случившемся и тоже ушли из нашей фирмы. Плохой сценарий для адвоката – когда уходит больше клиентов, чем появляется новых. Вскоре их у меня осталось так мало, что держатели контрольного пакета акций сказали мне твердое "нет".
– Извините, – произнес Бен. – Я этого даже не подозревал...
– Я хотел переехать обратно в Филадельфию, но Луиза, конечно, отказалась. Сослалась на то, что мы не можем выдергивать из привычного окружения наших детей, и прочую глупость. Ей ведь совершенно наплевать на мои проблемы. Лишь бы кто-то платил за нее каждый месяц по кредитной карточке "Виза"! Не одолжите ли мне одну сигарету?
– Я не курю.
– Ну конечно же. Все еще боретесь за звание святого...
Он глубоко вздохнул и продолжал:
– Фирма дала мне четыре месяца, чтобы я мог подыскать хорошее место. Дерьмо! Когда вы уже работали на лучшую фирму города, куда можно устроиться?
– Я по себе знаю, что это такое, – бесстрастно сказал Бен.
– Открылась возможность в Северном округе, и я согласился принять тут пост судьи.
Бен не смог скрыть удивления:
– Вы хотите сказать, что не довольны, получив такой высокий пост в федеральном суде? Большинство юристов готовы пойти на преступление, чтобы получить подобное место!
– Вы знаете, сколько я здесь получаю?
Бен отрицательно покачал головой.
– Меньше половины того, что я получал в фирме. Но самое худшее – я должен торчать здесь ежедневно и слушать споры этих ослов, некомпетентных псевдозаконников, не обладающих одной десятой моих способностей. Но меня вывели из игры, Кинкейд! Меня пустили по запасной дорожке, и мне сдается, что все это произошло по вашей вине, идиот несчастный! Это все ваши дерьмовые дела! – В лицо Бену полетели брызги его слюны.