Я попытался представить себя на месте Фунта. Он далеко не глупый человек… Кличка прилипла к нему, когда он был одним из самых удачливых в городе фарцовщиков. Потом, как я слышал, в одночасье все переменилось, он угодил за решётку, попавшись на незаконном ношении оружия. Говорили, что в лучшие свои времена он приобрёл какой-то «навороченный» западногерманский ствол, хранил его в тайнике, а когда совсем припёрло с деньгами, понёс его продавать и влип. Освободившись, он снова сел. Теперь уже за хулиганство…
Я задумался и не заметил, как Таня, аккуратно поставив фужер на пол, уснула на кровати.
Я вспомнил письмо отца. Если добраться до Петербурга и найти некоего Сан Саныча, он поможет…
Я почувствовал возбуждение. Похоже, вот он, выход! Какие бы длинные руки у «Оцепления» ни были, достать меня там им будет сложновато. Тем более если удастся сорвать солидный куш. Правда, тогда и у них будет лишний повод не забывать обо мне.
Захватив их деньги, я рассчитаюсь за все свои неприятности, отомщу за смерть Лики.
Я проснулся, когда за окном начало светлеть. Таня спала на кровати, повернувшись на бок и положив руки под голову. Лицо её было измождённым. Мне было её искренне жалко, но я не мог позволить себе эту жалость.
Я встал с кресла и потянулся. Душевых кабин не было даже в самых дорогих номерах «Правобережной», и я умылся тонкой струёй прохладной воды, вытекавшей из ободранного крана в углу комнаты.
Как ни странно, я чувствовал себя отдохнувшим и бодрым. Я опять сел в кресло, закурил и задумался, глядя на спящую проститутку.
Она почувствовала мой взгляд или по какой-то иной причине резко приподнялась на локтях, испуганно глядя вокруг мутными глазами. Я постарался улыбнуться как можно дружелюбнее, но Татьяна продолжала смотреть насторожённо.
— Привет, — неуверенно сказала она и почесала колено. — А чего ты там?
— А где мне быть?
— Странно. — Она опустила ноги на пол, села, посмотрела на бутылку шампанского и, налив себе приличную дозу, махом выпила.
Немного посидев, упираясь руками в кровать и слегка покачиваясь, она поправила волосы и встала.
Ей очень хотелось выпить ещё, но она сдерживалась. Обхватив себя за плечи, она, ёжась, прошлась по комнате, и я заметил, что её трясёт. Она взяла из моей пачки сигарету и долго не могла прикурить. Потом села обратно на кровать, низко опустив голову. Дымящийся кончик сигареты в её руках выписывал восьмёрки.
— Я все помню, — неожиданно сказала она, вскидывая голову и отбрасывая волосы назад. — Все, о чём мы говорили. Все.
— Ну и прекрасно, — я пожал плечами.
— Ты обещал мне заплатить.
— За что? У нас ничего не было.
— За информацию.
— За какую информацию?
— Учти: если ты меня обманешь, мне есть к кому пойти. — При последних словах она опустила глаза, и я снова почувствовал жалость. Идти ей было некуда. Вообще некуда.
— А если я подойду к Фунтику? Как ты думаешь, что с тобой будет?
— Он меня не тронет. Я слишком много про него знаю. И… И я здесь пользуюсь самым богатым спросом!
Последние слова были сказаны таким тоном, каким беременная пэтэушница объявляет родителям о своих проблемах.
— Сомневаюсь! Насчёт того, что ничего тебе не будет. Но, если хочешь, можем попробовать.
Татьяна молчала минуты две, а потом посмотрела мне прямо в лицо.
— Зачем ты так говоришь? Ты хочешь казаться хуже, чем ты есть? Уж в чём, в чём, а в мужиках-то я разбираюсь, поверь! Ты ведь все равно заплатишь, как и обещал.
— Может быть. После того, как проверю…
— Не пойдёт, — она покачала головой. — Я не могу ждать вечера. Уже к обеду меня не должно быть в городе. Понимаешь, не должно!
— Куда же ты поедешь-то в таком состоянии?
— Это мои проблемы. Куда надо, туда и поеду. Но деньги мне нужны сейчас.
— А если у меня их нет?
— Они у тебя есть, — ответила она после короткой паузы. — Иначе бы ты не говорил «если». И потом, подумай: если Фунт ещё не знает, что ты поселился в гостинице, то через час будет знать, а ещё через час ему доложат, что ночь мы провели вместе.
Я отсчитал нужную сумму и вручил ей. Пересчитав банкноты, она убрала их под блузку и налила себе полный фужер шампанского. Задержав руку с бутылкой, посмотрела на меня и плеснула во второй бокал.
— Давай выпьем. За удачу. По-моему, она тебе нужна не меньше, чем мне.
Я проводил Татьяну до вестибюля, через стеклянные двери увидел, как она дошла до проспекта и остановилась на краю тротуара, оскальзываясь на высоких каблуках и взмахивая рукой перед каждой появляющейся машиной. Утренние водители упорно не реагировали на неё, наконец кто-то остановился. Наклонившись в кабину, Татьяна договаривалась, переминаясь с ноги на ногу и резкими движениями откидывая волосы со лба. Сев в машину, помахала рукой и смотрела в мою сторону до тех пор, пока не скрылась из виду.