- Он поднялся высоко на гору, самую высокую в округе. Было так темно, что он не удержался, и упал в обрыв. Смерть. Смерть его пришла быстро. Но разве он отправился к дедам? Нет. Душа его до сих пор любила девушку.
- То есть?
- Он приходил к ней под окно в полнолуние и пел на гуслях. Призрак его, весь серый, прозрачный, но отчётливый и страшный. Не знаю, что случилось с девушкой, но такого кошмара я бы не выдержал, храни меня бог.
- Его призрак ходил к ней каждое полнолуние?
- Эти места хранят ужасные тайны. Нам лучше проявлять своё великодушие и уважение этим горам. Присутствие в горах человека уже само по себе недопустимо.
- Человек вообще лишнее существо на планете.
- Может оно и так.
- Не хотел бы пачкать прекрасную землю глупым камнем с эпитафией. Зачем? К чему глупые слова и вся эта церемония? Смерть не праздник, но и не повод для траура. Ох, бесстыжий мир!
- Для кого-то смерть это таки праздник. Праздник души. Освобождение что ли… Во все века на смерть смотрели по-своему. Будь прост как Сократ, и, когда придёт время, смело выпей цикуты.
Слегка поужинав, мы полезли в палатку, и сон быстро охватил наши усталые оболочки. Мне снились дурные сны, а вот моему другу, пожалуй, из-за алкоголя, снились яркие и светлые. Вообще, больше всего сил у нас отнимали переходы под тяжёлыми рюкзаками, а не сама охота. Да и вообще, мы приехали сюда только отдохнуть, и охота была необязательной по сути, но всё же.
На следующий день, после быстрого завтрака, мы, собрав палатку и весь лагерь, отправились в путь. За день мы должны были пройти чуть больше шестнадцати километров, что было не так-то и трудно. Настроение наше было задорным, единственное, что нас огорчило, это факт, что проснулись мы поздно. Солнце уже давно светило, и часы показывали восемь.
Ночью возле палатки лазил кабан, его следы мы обнаружили по пробуждению, но он, съев какие-то объедки из-под картошки и других овощей, мирно пошёл прочь.
Мой друг игрался найденным карабином, и ловко, словно молодой Бэмби, прыгал по тропе. Шаги его были большие, и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы не отставать от него. Мне очень нравилось, что у него было яркое настроение. Обычно это хмурый человек, с кривым привкусом, хмурым высоким и морщинистым лбом, тяжёлым щетинистым подбородком, скулами и длинной косой, которую он перевязывал лишь раз в полгода, когда отрастали волосы. Он был красивым, и все его возможные недостатки в облике спасали глаза: яркие, светло-голубые, со слегка мутированной радужкой – они напоминали яркое небо. Я никогда не видел таких глаз, да видит бог, что я говорю правду. Да я уже и не увижу такого гиперборея больше, я уверен, что такие рождаются раз на тысячу, а то и десять тысяч.
Мы поднимались высоко в гору. Здесь палило солнце, моё тело чувствовало эти обжигающие лучи, и буковые деревья уже остались внизу. Значит, мы на высоте более тысячи метров над уровнем моря. Здесь в обилии росла черника, брусника и другие ягоды, но они ещё не успели созреть. На вершине лежал снег, и мой друг, решив вспомнить молодость, пару раз проехался с небольшой горки, с маленького участка со снегом. Я повторил тоже. Мы напоминали двух взрослых детей, и только солнце видело это. И это хорошо.
Нам встречались поляны неизвестных фиолетовых цветов, предположительно шалфея, и огромные, правду говорю вам, огромные поляны подснежников, которые окрашивали ярким цветом целые километры полян. Почти наверху мы встретили пастуха, который, почему-то, отошёл от стада, и блуждал с длинной трембитой на вершине. Он был одет в истинно карпатскую одежду: лёгкий свитер, хотя стояла жара, широкие штаны, шляпку, и носил длинные усы. На плече у него был охотничий карабин, а опирался он о двухметровую трембиту. Лицо его было старым, но сияло улыбкой и радостью. Несмотря на годы, он был крепким и задорным стариком.
- Добридень, - сказал он нам с ярким здешним акцентом. Он говорил не чисто на украинском; в его словах присутствовали и словацкие слова, и диалекты, значение каких мы не знали, а объяснить иначе их толкование он не мог.
- Добридень, - ответили мы ему так же.
- Септо, куди тримаєте шлях?
- Идём к другому берегу Глубокого озера.
- Хлопцi! Невже до другого берега? Не боїтеся, чи, можливо, не знаете?
- Что такое?
- Там блукає дух, якого краще не чiпати. Не лiзьте туди краще, хлопцi. Прокляте те мiсце. – Он стал набожно креститься.
- Почему?