Робкая Итарра тихо заплакала, натягивая покрывало себе на голову. При этом ее белые ноги открылись до колен. Грабитель впился жадным взглядом в ее круглые колени.
— Все здесь? Сколько вас? — Отрывистый вопрос заставил Соню вздрогнуть. Несомненно, говорил предводитель.
Этот человек держался уверенно и властно. Он был вооружен лучше, чем остальные. На нем была плотная кожаная куртка со стальными накладками, заменявшая тяжелый доспех. Всмотревшись в его смуглое лицо с беспощадными, чуть раскосыми черными глазами, Соня поняла, что предводитель — гирканец. От такого не стоит ждать снисхождения. Отчасти Соня — ив этом ей виделась особенно изощренная насмешка судьбы — знала это по себе.
Гирканец окинул опочивальню быстрым оценивающим взглядом.
— Так. Восемь. Отборные девочки, как и сулил перед смертью этот старый болван.
«Какой старый болван? — удивленно подумала Рыжая Соня.— Разве в этом храме служили мужчины?»
Впрочем, времени на раздумья у нее теперь не оставалось. Нужно было ориентироваться в быстро меняющейся ситуации — и при этом не мешкать.
— Благородные девственницы,— хмыкнул хриплоголосый разбойник.— А ведь нам, кажется заказывали… как, Сабарат, он выразился, твой барон?
— Барон, положим, не мой,— возразил гирканец,— а заказывал он «надкушенные персики».
Двое остальных грабителей разразились грубым хохотом.
— Вот этим мы сейчас и займемся! Надкусим его сладкие персики, чтобы благородному месьору не пришлось себя чрезмерно утруждать и марать свои кружева! — Они снова и снова повторяли эту грубую шутку, смысл которой был, к сожалению, слишком ясен несчастным жертвам…
Четвертый грабитель, одетый в меховую куртку и теплую волчью шапку — на манер местных жителей — тряхнул головой.
— А вы обратили внимание, какие здесь крепкие ворота? Какие лабиринты и ловушки? Клянусь Кромом! Наверняка у этих зверопоклонниц припрятаны тут немалые сокровища!
Он поклонялся Крому, этот разбойник-киммериец. Нет сомнений, он чтил старого сурового бога, который не требовал ни подношений, ни сложных ритуалов поклонения. Для киммерийца вовсе не являлся священным храм, где чтут богиню в облике хищной, готовой к атаке птицы.
— Не покушайся, нечестивец, на то, что принадлежит богине! — прошипела Кера.
Киммериец повернулся к простертой на полу жрице и пренебрежительно пнул ее ногой.
— Заткнись, стервятница! Ты ползаешь на брюхе перед истуканом, изображающим вонючего грифа,— что ж, таков твой выбор! Что до меня…— Он зловеще усмехнулся.— Я презираю тех, кто предал исконного бога Киммерии!
Против своей воли Соня ощутила нечто вроде сочувствия к этому человеку, который оставался верен Крому — богу-покровителю самого Конана. Она сердито тряхнула головой. Что за неуместные мысли!
Острие меча, который держал один из разбойников,— рослый человек со шрамом на лице — уперлось в горло Керы. Жрица упрямо сжала губы.
— Нет! Не трогайте ее! — неожиданно закричала Данелла.— Разве вы уже не натешились вволю ее страданиями? Умоляю вас, оставьте ее в покое!
Сверкающее лезвие медленно поднялось и прижалось к груди Данеллы. Девушка застыла, как зачарованная, тяжело дыша широко раскрытым ртом.
— Эй, стервятница! — холодно прозвучал голос Сабарата. Его взгляд был обращен к поверженной жрице.— Говори, где спрятаны сокровища? Иначе нам придется настругать ломтями мясо с костей этой перепуганной птички!
Кера с трудом сглотнула.
— Поклянитесь… поклянитесь мне, что пощадите девочек…
— Они останутся живы,— охотно заверил жрицу Сабарат.— В этом я клянусь тебе, ведьма!
Остальные трое его сообщников рассмеялись.
— В скрытой твердыне хранятся золото и драгоценные камни,— глухо проговорила жрица.— Но любого из вас ждет, если вы осмелитесь вторгнуться в запретные залы Фатагара, ждет смерть. Там Белая Тень — страшитесь ее гнева!..
На мгновение воцарилась тишина, вызванная этими зловещими словами. Потом Сабарат хлопнул себя по бедру ладонью.
— Ладно, мы все поняли,— бросил он пренебрежительно, словно желая приободрить своих подельников, смущенных грозным тоном умирающей жрицы.— Полагаю, не помешает осмотреться здесь как следует. Асар, ты пойдешь со мной,— обратился он к киммерийцу.— Ни ты, ни я не чтим эту курицу Гариву или как там ее,— так что ее проклятия для нас пустой звук. А не прибрать к рукам золотишко, коль скоро уж мы сюда добрались, было бы настоящей глупостью.
— Согласен,— кивнул киммериец.
— Вот и хорошо.— Предводитель разбойников усмехнулся.— А Награн и Абахи останутся стеречь девочек. И заодно избавят нашего высокородного заказчика от лишних хлопот…
Награн и Абахи радостно осклабились.
— Только берите их по очереди, и пока один… трудится, другой пусть охраняет остальных,— добавил Асар.
— Иди, иди! Будет он тут еще советовать! — возмутился Награн.
— Оставьте мне хотя бы одну нетронутую, ладно? — попросил Асар.
— А это уж как получится! — фыркнул Абахи.
Асар и Сабарат скрылись за дверью. В опочивальне воцарилась тишина. Оба оставшихся разбойника разглядывали девушек, точно лисицы, ворвавшиеся в курятник. Их ухмылки становились все шире.
Жрица впала в беспамятство, лишь изредка испуская жалобные стоны. Йори наклонилась над ней, пытаясь перевязать ее раны.
— Начали! — воскликнул Абахи и схватил за плечо Данеллу. Он сдернул с нее покрывало, в которое куталась девушка. Данелла отшатнулась. Абахи выругался и хлопнул ладонью по своему кинжалу.
— Эй ты, не будь дурочкой! Ты же не хочешь, кроме девственности, лишиться еще и красоты?
Данелла медленно выпрямилась. Одним рывком Абахи сорвал с нее тунику и громко застонал, увидев совершенство ее острых грудей и упругих бедер.
Притянув к себе Данеллу, разбойник жадно впился поцелуем в ее пышные губы.
При виде этой сцены Итарра — ближайшая подруга Данеллы — завопила от ужаса и отвращения.
Абахи с недовольным видом выпустил свою жертву и ударил Итарру по лицу.
— Заткнись! Что, не терпится и самой попробовать? Потерпи, настанет и твой черед! Смотрите у меня — вы все! — обратился он к остальным.— Учтите, ни одна не останется нетронутой. Но от вас зависит, будет ли вам при этом больно… Награн, займись пока этим стадом, а я отведу мою красотку в соседнюю комнату. А потом я вернусь… Следующая — твоя. Выбирай пока…— Он грубо расхохотался.
Рыдания Данеллы оборвались, когда за ней захлопнулась дверь. Соня прикусила губу. Нет, от этих девчонок нечего и ждать, что они окажут сопротивление двум негодяям. Восемь девушек — крепких, здоровых! И все пойдут на убой, покорные, как овечки…
И они еще смеют поклоняться богине в обличье хищной птицы! Жалкие курицы… Рыжеволосая воительница одновременно и жалела, и презирала перепуганных подруг. Но при мысли, что из-за их трусости ей, возможно, придется разделить общую участь, Соню охватывала ярость. Нет уж! Она непременно что-нибудь придумает!..
Итарра безутешно рыдала, оплакивая участь Данеллы.
— Она собиралась выйти замуж! — сквозь слезы шептала она.-— За ней давали хорошее приданое, а ее жених — наследник богатого рода… Кто же теперь возьмет Данеллу в жены после того, как ее осквернит этот грязный негодяй?
Соня присела на пол рядом с безутешной девушкой.
— Боюсь, ни одна из вас никогда теперь не выйдет замуж…— заметила она безжалостно.
Слезы блеснули на длинных ресницах Итарры, когда она подняла голову и удивленно посмотрела на Соню.
— О чем ты говоришь? Тебе что-то известно?
— Этот человек, Сабарат… Он работорговец. Он продаст вас своему заказчику, который отправил его на охоту за наложницами и наверняка уже неплохо оплатил его грязные услуги.
Итарра подавилась новым рыданием.
— Почему ты говоришь «вас»? — неприязненно спросила Рыжую Соню Саренна.— Разве тебя не ждет та же участь, что и всех нас?
— Может быть, и ждет,— согласилась Соня,— но в отличие от вас, я не намерена покоряться!
— Потише, вы там! — прикрикнул на девушек Награн.— Ишь, раскудахтались! Сидите-ка лучше смирно. Скоро вы у нас по-другому запоете.