Устроившись, с подобием комфорта в углу кожаного дивана для посетителей, я отключился. Бессонницей мой организм не страдал. Зато всю прелесть своего положения я осознал, проснувшись. Всё тело затекло. Руки и ноги не разгибались. Шея трещала, в башке стоял такой звон!.. Ко всему, как только я попытался разогнуться, по конечностям забегали отвратительные мурашки. От такого дискомфорта я даже застонал, и попытался размять мышцы. Увы… Это было неудачное моё решение. Тут кто-то мне помог, занявшись массажем верхних конечностей. Это было не очень приятно, но эффективно.
— Что ж вы не сказали? — Услышал я голос над собой. — Я бы в кресло пересела.
— Блин! — С трудом выдавил я из себя. — Алёна. Да я вроде не собирался спать, просто хотел посидеть, подумать.
В приёмную вышла Генриетта. Увидев, что здесь твориться, исчезла на минуту и появилась с двумя массажистками. Я только удивился: что она, и этим девчонкам спать не давала? Зачем? Но профессионалки знали своё дело, и через пару минут мои руки разогнулись, а сам я поднялся на дрожащие ноги.
— Твою мать!.. — Выругался я, слегка покачиваясь. — Что там, Генриетта?
— Всё нормально. Проходите.
Она взяла меня за руку, и повела внутрь. Мы прошли в коридор, повернули направо, прошли ещё несколько шагов и, свернув ещё раз направо, вошли в палату, где лежала Милисента.
— Ваше величество, — заговорила Генриетта, непонятно к кому обращаясь. — Король к вам.
— Зараза, убью. — Едва слышно зашипел я, но медик услыхала.
— Попробуйте. Меня не так-то просто убить. Моисей воскресит.
— Ваше величество, тихо-тихо заговорила Милисента, сорванным голосом. — Я родила.
— Блин, как будто отчиталась. — Пробурчал я, подходя к кровати и аккуратно присаживаясь на край. Взяв в свои ладони руки второй жены, я осторожно приблизился и поцеловал их.
— Спасибо, дорогая. — Прошептал я. Отдыхай. — Генриетта, где Моисей?
— Моется. Скоро будет. Но обряд не закончен.
— Какой ещё обряд? — Не понял я.
— Вам предстоит дать имя ребёнку. — Прошептала Милисента.
— Во-те раз! Да вы хоть скажите, это сын или дочь?
— Дочь. — Ответила роженица.
— и как я должен её назвать?
— Это ваше право, дать имя своей дочери. — Прошептала Милисента. — У ложа матери.
— Понятно. — Я Поднялся с ложа роженицы, и тут же мне в руки, вернее на руки, положили маленький свёрток. Я прислушался. Свёрток едва слышно сопел, потом заворочался. Видимо, я не очень аккуратно его держал.
— Блин! Вы бы хоть предупредили меня заранее. — Посетовал я. — А то мне в голову всякая чушь лезет, типа, Василиса премудрая, или Елена прекрасная.
— Время, ваше величество. — Поторопила меня Генриетта. — Королеве отдохнуть надо. Она много крови потеряла.
Я приподнял свёрток на уровень груди, легонечко прижал его к себе, и не очень громко, но твёрдо сказал:
— Во имя отца и сына, и святого духа; пред ликом Иисуса Христа нашего, нарекаю тебя Еленой! Живи во славу нашу, храни заветы господа нашего, и стань главной добродетельницей народу нашему. Живи в здравии и счастии! Аминь! — Я протянул свёрток нянькам. — Во как выдал! Крещение через сорок дней назначаю.
— Благословляем вас! — Раздалось у меня за спиной. — Во имя отца и сына, и святого духа…
Тут до меня дошло, что это духовенство пожаловало. Скорее всего патриарх, или кто у них там?.. Затрещали свечи, запахло ладаном, служба началась прямо в палате. Я попятился, освобождая место для обряда. Алёна Игоревна молодец. Сразу сообразила, что моё величество надо бы куда-нибудь задвинуть подальше от кадил и свечей. Поэтому она, не особо церемонясь, потянула меня за рукав сорочки, и потихоньку вывела из палаты. Всю церемонию мы простояли за распахнутой дверью в коридоре. Правда, до самого конца мы всё-таки не выстояли. Подошёл Моисей Абрамович, и шёпотом попросил меня об аудиенции. Мы вышли из бокса, и отправились в кабинет главврача, если так можно назвать большую комнату между отделением палат и операционными помещениями. Я ещё и усесться не успел, а хирург уже заговорил.
— Ваше величество, королева Милисента очень слаба. Боюсь, что вторые роды ей не вынести. При условии, что она выживет.
— Есть шанс, что она не выживет? — Уточнил я.
— Не просто шанс, а очень большая вероятность. У неё произошли большие сдвиги. Таз у неё слишком узкий. Я же не акушер.
— Кесарево?
— Нет. Обошлись. Но разрывов и прочих прелестей хватает. Если б не местная повитуха, не знаю, чем бы закончилось.