Вылечила меня, как это не удивительно, выписанная утром из медцентра Элина. Она появилась в апартаментах Сяомин неожиданно. А мне стало ещё хуже. Ведь я вчера забыл даже поинтересоваться её состоянием. Ведь специально для этого вызывал Генриетту, и забыл, увлёкшись государственными делами. Сволочь, да и только. Всегда же считал сам, и другим говорил, что человек — это самое главное, а дела любого уровня могут и подождать. Кстати, где-то я уже это слышал: "Европа может подождать". Хм… Имеется ли здесь Европа, я не знал. Ну, ладно, пока отложим, а потом подумаем.
Увидев, в каком состоянии находится моё величество, она тут же потребовала немедленной передислокации царских телес из секции первой жены в личные покои. Я стерпел это издевательство над собой, и заявил, что теперь меня с моего дивана никто не поднимет даже домкратом. Однако, появившаяся вслед за мной Элина была иного мнения. Она принесла с собой бутылку водки, стаканчик и малюсенький солёный огурец. А дальше началась настоящая экзекуция. Герцогиня Гречанова налила стограммовый стаканчик до краёв и потребовала от меня сиюминутного употребления этой гадости внутрь. Я сопротивлялся, как лев, но разве можно устоять перед любимой женщиной? Вот и я не устоял. Зажав нос левой рукой, набрал воздуха в грудь побольше, правой взялся за ненавистный стакан и одним движением опрокинул его содержимое в рот. Скривился, выдыхая, и хотел было что-то вякнуть, но тут в моей руке оказался вновь наполненный стакан. Я хотел, было, возмутиться, но Элина возражений не принимала. Она просто моей же рукой поднесла стакан к моим губам и мне пришлось влить в себя ещё одну порцию этой отравы. Наградой за такие мучения был солёный огурчик, которым я радостно захрустел. За ним последовал малюсенький бутербродик, и ещё сто грамм водки. После чего я блаженно вздохнул, и отключился до вечера.
Проснувшись через несколько часов с удовлетворением обнаружил, что никаких отрицательных ощущений не испытываю, зато очень хочу спать. И это было удивительно. Ведь я только что проснулся, и снова хотел спать. Увы, Элина предусмотрела и этот вариант. Она заставила меня подняться, спуститься во двор цитадели и пройтись немного по свежему воздуху. Эта прогулка затянулась на два часа, после чего я, разбитый, как последний грузчик, перетаскавший тонн десять мокрой соли, вернулся к себе, принял душ и отключился до утра.
На следующий день, проклиная всё на свете, молча материл себя за потерянные сутки. Да и сегодня мой организм ещё не был готов к возвращению в обычный рабочий режим. Выходило, что придётся пропустить ещё один очень ценный день. И я уже настроился к валянию на диване, как заверещал телефон. Я срочно понадобился нашим военным.
Звонил Кожемякин. Просил немедленно принять его в любом состоянии моего духа и тела. Я насторожился. Опять какая-нибудь гадость. Пришлось подниматься, приводить себя в подобие порядка.
В приёмной, на удивление, никого не было, кроме Алёны. Это меня насторожило ещё больше.
— Алёна Игоревна, — Начал я, заговорщицким шёпотом. — Что стряслось?
— Где? — Не поняла та.
— Здесь? Почему приёмная пуста? Где этот нахал, поднявший меня с постели? И вообще, расскажи, хотя бы коротко, чего я такого утворил на вечеринке?
— На вечеринке вы, ваше величество, ничего предосудительного не утворили. Не наглели, женщин и девушек не лапали, целоваться не лезли, голым не бегали по залам.
— Фу-у-у! — Облегчённо выдохнул я.
— Далее, — продолжала секретарь. — Николай Никанорович попросил всех выставить за дверь на время ваших переговоров. Сам Николай Никанорович в данный момент находится в вашем кабинете, пьёт чай.
— Благодарю. — Сказал я и вошёл в кабинет.
То, что мне предстояло услышать, в голове никак не помещалось. Кожемякин не стал щадить меня, а дождавшись, пока я усядусь в кресло, едва слышно заговорил. И тут выяснилось, что в лесу, километрах в семидесяти пяти от Лесного обнаружен деревянный блокгауз. А в нём установка "град" с полным боекомплектом и десятью запасными комплектами.
— Всё новенькое, с иголочки. — Завершил свой рассказ бывший десантник.
— Не фига себе. — Выразился я, удивляясь, но не очень беспокоясь.
— Видимо, ваше величество, вы ничего не поняли. — Сокрушённо качая головой, заметил Николай Никанорович. — Это же очень опасная штука. И главное, что подобные вещи нигде не встречаются. Вы же сами пытались создать огнестрельное оружие, причём, с куда меньшими возможностями. И что?