Наталья Евстафьевна недовольно поморщилась, заглянув в комнату и увидев работающий телевизор.
А главное, звук был включен почти на полную мощность. Показывали новости, и ее муж, поставив сумки на кухне, тут же заспешил к старому креслу, устроился в нем и стал слушать диктора.
– Сделал бы ты тише свой телевизор, и так голова болит!
– Погоди, погоди, Наталья, хочу послушать. Новости же передают!
– Зачем тебе это, Анисим Максимович?
Наталья Евстафьевна, когда нервничала или злилась на мужа, называла его по имени-отчеству. Сама она в прошлом была учительницей и поэтому почти никогда не позволяла себе ругать мужа или употреблять бранные слова. А вот Анисим Максимович всю жизнь проработал врачом-травматологом и выругаться очень любил.
Это было профессиональной привычкой, и он не видел ничего плохого в том, чтобы сказать то или иное крепкое словцо, особенно, если подворачивается повод.
А повод найти несложно. И Анисим Максимович частенько матерился, чем злил свою добропорядочную жену.
Наталья Евстафьевна занялась продуктами, которые с таким трудом принесла из магазина. Ей еще довольно много нужно было успеть. Через полтора часа на кухне в квартире Малашковых уже настежь распахнули окно. На плите в кастрюлях что-то аппетитно булькало, на сковороде трещало, а в духовке пеклись замечательные пироги с грибами и луком, которые так любили зять и внуки. Анисим Максимович время от времени заглядывал на кухню и нетерпеливо поводил своим крючковатым носом, не столько от предвкушения вкусной еды, сколько от предвкушения выпивки и разговоров с зятем.
Ведь многое из того, что Анисиму Максимовичу удавалось выудить от зятя, он толковал по-своему, делая далеко идущие, почти глобальные выводы.
Анисим Максимович был страстным любителем газет, телевизионных программ, хоть как-то связанных с политикой. Он любил рано утром и поздно вечером сидеть у приемника, покуривая, и слушать то, что говорят «враги» о событиях в России.
– Вот черти, – прищелкивал пальцами Анисим Максимович, глядя на огонек приемника, – и откуда они, сволочи, все знают и о здоровье президента, и о том, что произойдет в ближайшее время в верхах? Никак, кто-то из врачей за деньги им все выложил. Вот сволочи. Много же они платят, наверное. А может, шпионы работают, осталась же у нас их сеть со времен Советского Союза.
«И самое интересное, всегда все совпадает. Да, шпионы работают хорошо, в этом им не откажешь. Нет, на хрен нужны какие-то шпионы, сейчас в России за доллары можно купить все, что угодно – любую информацию! Только покажи шелестящие зеленые бумажки, и тут же тебе обо всем расскажут и даже все покажут! Разваливается Россия! А ведь такое было государство, настоящая держава от тайги до Британских морей. А сейчас что – кусочек какой-то. Быть беде… Быть беде…»
– Послушай, Наталья, тут такое дело… Ты знаешь, что инфляцию наши удержать не смогут?
– Ну и что, Анисим Максимович, из этого? – вопрошала бывшая учительница, все время удивляясь поворотам в рассуждениях мужа.
– Не удержат, говорю, инфляцию. Так что надо, дорогая, менять нашу пенсию на доллары.
– Мы и так это делаем. Правда, дочка говорит, все это ерунда.
– А ты меньше ее слушай. Она живет за Федором, как за каменной стеной, и ни о чем не думает. Они ведь, наоборот, доллары на рубли меняют.
– Да, повезло нашей Оле с мужем. Такой хороший попался!
– Повезло, повезло, – бурчал Анисим Максимович и поглядывал на часы. – Так во сколько зять обещал подъехать? Небось, сразу из больницы и к нам? Прямо из операционной. Напряжение какое, знаешь? Ему сразу, чтобы расслабиться, водочки холодной выпить надо, граммов сто.
– Тебе всегда так. Если что – водка лучшее лекарство. Вот зятю я налью, а ты обойдешься.
– Как это так?
– Ты же не из операционной, ты же от телевизора оторваться не можешь.
– Я свое отработал.
– И отпил, теперь здоровье беречь надо.
– Ты что, одному ему пить неприлично. Он же человек культурный. Так когда они придут?
– А вот этого я уж не знаю.
– Так позвони дочке и узнай.
– Сам позвони. Ты же ее номер знаешь? Заодно и с внуками поговоришь.
– А что мне с ними по телефону говорить! Приедут, тогда и поговорю.
Деду не нравилось, что родители слишком балуют внуков. И вообще он был приверженцем спартанского воспитания детей, чего и в помине не было в семье его зятя.
Наталья Евстафьевна умаялась. Но, правда, к семи часам все успела приготовить. Оставалось лишь разложить по тарелкам, и можно садиться за стол.
Анна Павловна Николаева, соседка Малашковых с третьего этажа, решила, что сегодня немного нарушит свой распорядок. А именно: посмотрит вечером очередную серию бесконечного мексиканского мыльного сериала. Поэтому и собралась выгулять свою Дину второй раз загодя.
– Собирайся, – сказала она болонке и потрепала ее по толстому загривку.
Затем взяла поводок. Болонка явно не хотела идти на улицу. Она повертела лохматой головой и жалобно заскулила, просясь у хозяйки остаться дома.
– Нет, нет, пойдем. О том, что ты останешься, а я пойду, не может быть никаких разговоров.
Болонка попыталась спрятаться за кресло, но Анна Павловна применила силу, уворачиваясь от мокрого собачьего языка, и пристегнула поводок.
– Пойдем, маленькая, пойдем, А вернемся, сядем смотреть телевизор. Я тебе дам что-нибудь вкусненькое.
И Анна Павловна вместе с болонкой покинула квартиру. На втором этаже она столкнулась с двумя мужчинами в одинаковых кожаных куртках, не спеша поднимавшимися по лестнице.
«Странные парни, – подумала Анна Павловна, – интересно, к кому это они идут? Раньше я их никогда не видела, вроде из молодых людей никто в нашем подъезде не живет».
Ее болонка при виде незнакомцев как-то странно тявкнула и прижалась к ногам хозяйки.
– Не бойся, тютя, не бойся, – пробурчал один из них, кутая нижнюю часть лица в шарф. Он переступил через болонку и махнул рукой:
– Пошли, пошли скорее, нас уже ждут.
Второй крякнул, огляделся по сторонам, пропуская женщину с собачкой.
– А вам, собственно, кого? – уже с нижней площадки спросила Анна Павловна.
Но мужчины не ответили. Она слышала их тяжелые шаги. Болонка рванулась и потащила хозяйку за собой.
"Не хотят отвечать, не надо. Да мало ли кто живет в нашем подъезде?
Родственников у всех хватает. И близких и далеких".
Анна Павловна хоть и знала в лицо всех жильцов, даже квартирантов с пятого этажа, но не знала всех их родственников.
Она вышла с Дианой на улицу и спустила болонку с поводка У подъезда никого не оказалось, и Анне Павловне не с кем было поговорить, не у кого было спросить, к кому это пошли двое молодых широкоплечих мужчин. И любопытство продолжало распирать женщину.
А те двое поднялись на четвертый этаж. Один вытащил из кармана кожанки бумажку и сверил цифру, написанную на ней, с номером на двери квартиры, А затем показал пальцем на дверь. Второй сунул левую руку за пазуху, а правую, в кожаной перчатке, положил на кнопку звонка.
– Анисим Максимович, открой! – услышав звонок, крикнула из спальни Наталья Евстафьевна. – Наверное, Ольга с Федором.
– Сейчас открою, иду.
Анисим Максимович тяжело поднялся с кресла и направился к двери. А его супруга спешно сбросила кухонный передник и принялась надевать чистое платье, давно отутюженное и положенное на кровать.
– Поспеши!
– Иду, не на морозе стоят.
Анисим Максимович подошел к двери и, даже не взглянув в глазок, не спросив «кто там», повернул ручку замка и открыл дверь.
– Малашковы здесь живут? – обратился к нему незнакомый мужчина в кожаной куртке, взглянув прямо в глаза Анисима Максимовича.
– Да, я Малашков. А что вы хотели?
– Ничего, ничего, – мужчина поставил ногу так, чтобы Анисим Максимович не смог закрыть дверь, а затем решительно вошел в квартиру.