Капитан занялся чаем, давая понять, что секретарша свободна. Но она не уходила:
— Товарищ капитан, как же теперь ваш отпуск?
— Откладывается…
— Дело в том, что я тоже собиралась отдохнуть…
— Придется вам менять планы, я же без вас как без рук, — виновато улыбнулся капитан.
Девушка вышла. И капитан Алиев позвонил домой:
— Санобар? Это я. Нет, еще не купил, не удалось вырваться. И, кажется, это… не удастся… Ну подожди, выслушай-ка. И слова не даешь сказать… Ну да, дорогая, отменили отпуск… Ты слушаешь? Месяц придется подождать. Всего месяц. Путевки? Пустяки, поменяю…
Капитан положил трубку, с облегчением вздохнул и вытер платком взмокший лоб. Минуту посидев, Алиев открыл лежавшую перед ним папку.
«Саидова Мунис. 1970 год: 22 августа…»
Что же произошло нынешней ночью на площади Чорсу? Он располагал лишь двумя исписанными страницами, где подробно излагалось, как была найдена убитая, перечислены обнаруженные у нее вещи. Перед ним лежали извлеченные из ее сумочки удостоверение и фотография с этого удостоверения, экстренно увеличенная в их лаборатории. Ничего больше пока не принесли — вещи находились в отделе дежурившей ночью опергруппы. Однако все ли? Есть ли среди тех предметов что-нибудь, способное пролить хоть чуточку света на происшедшее? Саидова Мунис… молода, красива… Впрочем, теперь это уже не имеет значения…
Капитан раскрыл ее удостоверение. Ташкентский государственный педагогический институт иностранных языков. Заведующая кабинетом французского языка. Ясно и определенно. Больше это удостоверение не скажет, как ни бейся.
Почему убили? Кто убил?
Секретарша, открыв дверь, доложила:
— Явилась свидетель Шайхуддинова.
— Зовите.
В кабинет вошла бледная и осунувшаяся, как после болезни, девушка-вагоновожатая. Остановилась около двери, растерянно глядя на капитана.
— Проходите, товарищ Шайхуддинова, присаживайтесь. — Капитан указал ей на стул по ту сторону стола. — Ну, товарищ Шайхуддинова, успокойтесь, пожалуйста. И расскажите, как было дело.
Мунира с готовностью рассказала во всех подробностях знакомую уже нам историю.
— Вы эту женщину прежде никогда не видели? — спросил капитан.
— Прежде? — Мунира задумалась. — Не знаю… Я ее и не рассмотрела, темно было.
Капитан положил перед ней увеличенную фотографию Саидовой. Мунира взяла фотографию в руки и долго смотрела.
— Вы знаете, у меня такое ощущение, будто я эту женщину где-то видела… Да, конечно, видела. Она на Чорсу выходила. А вот где садилась в трамвай, сказать не могу.
— Это фотография убитой.
Мунира положила фотографию на стол.
— Бедняжка… Красивая-то какая…
— Да, она была красива. Что ж, товарищ Шайхуддинова, благодарю вас.
Капитан вызвал секретаря, попросил дать Мунире Шайхуддиновой бумагу и ручку, чтобы она записала свой рассказ и подписалась. Выходя из кабинета, Мунира столкнулась в дверях с лейтенантом Султановым.
— Что нового? — спросил у него капитан, когда свидетельница вышла.
— Разыскал местожительство. Видел ее мужа. Одежда помятая, по всему видно, на ночь не раздевался. На всякий случай взял отпечатки пальцев.
— Курит?
— Да. Сигарету отдал на экспертизу. Родители убитой живут в Коканде.
Капитан, задумавшись, потер подбородок. Не успел ответить, вошла секретарь:
— Пришел капитан Гулямов.
— Пригласите.
В кабинет вошел пожилой полный мужчина в форме военврача.
— Закончили, — сказал он, усаживаясь рядом с Султановым. — Смерть наступила часов в двенадцать ночи. Агония длилась около получаса. На теле две ножевые раны. По правому виску нанесен удар тупым тяжелым предметом, обнаружена трещина затылочной кости. Словом, это не несчастный случай, а убийство. И еще одна деталь: за час до гибели женщина выпила коньяк — «Плиску».
Гулямов положил перед Алиевым папку с заключением экспертизы.
— Где вечером был ее муж? — спросил Алиев у лейтенанта Султанова.
— Выяснением этого занимается старший лейтенант Кадыров, — ответил тот.
Капитан повернул рычажок радиорубки:
— Соедините меня со старшим лейтенантом Рузиевым.
— Рузиев слушает!
— Товарищ старший лейтенант, закончили проверку?
— Так точно!
— В таком случае зайдите ко мне с вещами Саидовой и результатами проверки.
Капитан Алиев машинально открыл папку, принесенную врачом, пробежал взглядом записи.
— Разрешите?
Вошел старший лейтенант Рузиев. Это был высокий, смуглый, примерно одних лет с Султановым, молодой человек. В руках он держал металлическую коробку. Открыв ее, стал выкладывать на стол содержимое.