Гостиница «Сафари 2» была благоустроена в лучших традициях, и Гарри с тётей заняли один номер, а так как весна в Германии была очень мягкой, а лето задолго обогнало календарь, то спали они при открытых окнах. И в одну из ночей, кажется на пятую, к ним нагрянул Мерлин. По какой-то своей причине совенок самостоятельно разыскал Гарри и теперь что-то визгливо требовал, щелкал клювом и настойчиво щипался, прямо до крови прихватывая пальцы мальчика. Гарри ойкал, отдергивал руки, пытался погладить и успокоить чем-то взбудораженную птицу. Наблюдающая за всем этим безобразием со стороны и с безопасного расстояния тётя Петунья неуверенно предположила:
— А по-моему, он тебя куда-то зовет. Хочет что-то показать…
— Думаешь? — переспросил Гарри, посасывая искусанные пальцы. Тётя пожала плечами, открыла тумбочку и достала фонарик:
— У нас есть только один способ проверить это.
Гарри кивнул, и они, переодевшись снова в дневную одежду, в спортивные костюмы, вышли на улицу. Мерлин обрадованно ухнул, сорвался с окна и полетел впереди них, похожий на маленькое и крайне симпатичное привидение. Во всяком случае, его было очень хорошо видно в темноте, чисто-белого и крупного. Прошагав с пару миль, Гарри и Петунья всё чаще и чаще оборачивались назад, начиная сомневаться в благоразумности своей неожиданной ночной прогулки. Гарри забухтел:
— Надеюсь, то, что он хочет нам показать, находится не в сорока милях отсюда? Ему-то на крыльях, может, и недалеко…
Прошли ещё восемь миль. Поворачивать назад теперь было просто глупо и бессмысленно, а Мерлин упрямо летел вперед, всё дальше и дальше, в самую глубину рабочей зоны.
По причине своей раздраженности Гарри даже не заметил, что они пересекли границу между мирами. Хотя, на первый взгляд, здешний хозяйственный блок мало чем отличался от маггловского. Те же клетки, те же бараки для рабочих. Вот только звери…
— Гарри… — раздался невероятно робкий голос тёти, и Гарри очнулся, огляделся. И чуть не шарахнулся, поняв, что стоит перед клеткой с драконом. Мутно-серый с зеленым отливом, какой-то ободранный и полудохлый зверь уныло смотрел в одну точку перед собой. С трудом оторвав от него глаза, Гарри глянул вдоль всего ряда клеток — во всех них сидели такие же полуживые, печально-обреченные драконы. Что-то не похоже это место на зоопарк. А где Мерлин?.. Невозможный питомец обнаружился перед клеткой грязно-белого дракона, Гарри подошел поближе и недоуменно посмотрел на совенка и его объект внимания. Такой же дракон, разве что крупнее остальных… да и движения иные, этот зверь весьма активно дергал головой, шумно сопя, до Гарри как-то не сразу дошло, что дракон принюхивается. А когда сообразил, то догадался присмотреться к нему и увидел, как отразился свет полумесяца от белых незрячих глаз дракона.
Подошла тётя Петунья, она была мертвенно-бледной и напуганной. Протянув руку к решетке, она приподняла висевшую на ней пергаментную ленточку и посветила на неё фонариком, Гарри придвинулся ближе, и они вместе прочитали название дракона — Украинский железнобрюх; и завтрашнюю дату — месяц, число и время: 04/27/6:00. Дата чего? Насторожившись, Гарри и Петунья подозрительными взглядами обвели двор и прилегающую территорию. Высмотрели пустую клетку с такой же ленточкой и синхронно шагнули к ней — куча старого навоза, на ленточке помимо даты приписано: «Гебридский черный — утилизирован, забит и расчленен на мясо». Гарри нахмурился, сегодня двадцать шестое, этому дракону, значит, осталось жить всего сутки… Возле другой такой же пустой клетки была прочитана информация о том, что из этой клетки дракон породы Шведский тупорыл был продан на ингредиенты. То есть тоже утилизирован.
Они потрясенно оглядели страшный двор, начиная понимать, что все драконы здесь обречены на заклание. Ну, с виду они и так на ладан дышат, так зачем же Мерлин их сюда привел? Совенок всё так же продолжал сидеть на бетонном бордюре перед клеткой белого дракона, чем-то он был Мерлину интересен — может, мастью? — такой же белый, как и он сам… Гарри вернулся к клетке и тихонько спросил у совенка, хоть и зная, что он не сможет ответить:
— Он тебе нравится, да?
Мерлин тихо угукнул, а дракон приблизил голову к решетке и коснулся её мордой. Гарри нерешительно поднял руку и осторожно потрогал драконий нос, кожа на ощупь оказалась горячей, а ещё… Гарри потянул носом, невольно принюхиваясь к дракону, — от него не воняло, как от остальных, да, по запаху этот дракон был куда чище, чем прочие, воняющие на все лады. Кто-то пах навозом, кто-то и вовсе смердел разложением, а белый дракон издавал чистый запах горячего металла. Этот любопытный факт Гарри, конечно же, отметил и рассказал тёте. Та задумчиво кивнула и серьезно сказала:
— Думаю, он не очень дорого стоит, во всяком случае денег у тебя точно хватит. Как думаешь, они продадут тебе дракона?
Гарри воздел глаза к ночному небу и сдавленно простонал:
— О боже, мама, зачем тебе дракон?
— Как зачем?! Гарри, включи голову, завтра эти чертовы маги убьют молодого дракона! И ты ещё спрашиваешь — зачем???
— Постой, мам… а откуда ты знаешь, что он молодой?
— Из твоего учебника, Гарри. «Фантастические твари и места их обитания», автор Ньют Саламандер, в разделе «Драконы», там всё про них написано. Металлом пахнут молодые и здоровые особи. Ты вообще тот учебник открывал?
====== Шестая глава. Как покупать драконов? ======
Гарри открывал тот учебник и даже читал. Просто про драконов он тогда бегло пролистал и прочитал по диагонали, потому что про них только в сказках интересно пишут, где они похищают принцесс и чахнут над награбленным златом-серебром. А в тех псевдонаучных трактатах, в которых сухо и с хромой анатомией описывались драконы… ну, челюсти можно со скуки вывернуть, читая о том, какими размерами самки отличаются от самцов и сколько дней та же самка высиживает яйца. А уж о том, куда, сколько и в каких пропорциях используются ингредиенты из частей драконов… честно говоря, прочитав про драконью желчь и её совместимость с мандрагоровой выжимкой и синей кровью саламандры, Гарри замутило, и он, поспешно закрыв книгу, бросился в ванную обниматься с фарфоровым другом. Мандрагору он помнил и поэтому прекрасно представил, как из неё выжимают соки… Буээ-э-э…
Так что стоя теперь перед клеткой слепого дракона и оглушенный предложением тёти, Гарри лихорадочно соображал-вспоминал всё, что знал о драконах. Пока вспоминалось только одно — драконы не приручаются! — о чем он робко и доложил. Тётя фыркнула, взяла племянника за плечи, прижалась впалой своей щекой к его щеке и наставительно заговорила, кивая на дракона и сопровождая свои слова жестами:
— Посмотри на шею и лапы, Гарри, видишь на них потертости? Это следы цепей, а на шее у него было как минимум два ошейника, железных, вон как кожа окрасилась… такое бывает, если ржавое железо долго не снимать.
— Так я же говорю… — упрямился Гарри. — Они не приручаются и их все боятся.
— А в чем разница между приручением и усмирением? — строго спросила тётя. Гарри непонимающе посмотрел в ответ, и та вынужденно пояснила:
— Ну хорошо, хорошо, сейчас попробую объяснить. Усмирение заключается в следующем: зверя, любого, кстати — медведя, мустанга, да хоть того же дракона — обездвиживают любыми способами и начинают подчинять своей воле. Методы подчинения у всех людей разные, кто-то сразу берет кнут и избивает зверя до полного его изнеможения, до тех пор, пока он не признает силу и власть хозяина-человека, а кто-то обращается со зверем более гуманно, выискивает в нем какой-нибудь талант и закрепляет его при помощи постоянной дрессировки, пользуясь при этом подручными средствами — шлепок, щелчок пальцами или хлыстиком, или добивается закрепления рефлексов пряником или сахаром. Всё это человек делает для себя, всё в свою пользу. Циркачи, например, заставляют танцевать мишку на задних лапах, зритель смеется и платит деньги, чтобы ещё раз посмотреть и посмеяться. И никому не интересно, что медведю страшно, больно и неудобно стоять на пятках, в дикой природе и по доброй воле косолапый встает лишь на несколько секунд — стволик древесный поскрести, чтобы метку соседу оставить, и проверить горизонты, что там на дальнем конце поля делается. А также они встают на задние лапы во время драк для устрашения противника и опять же — встают на несколько секунд, а не на полчаса цирковой ламбады. А приручение это совсем другое дело, Гарри. Приручить — значит признать право зверя. Равноправие, вот что главное в приручении. Для примера приведу вот такую картинку: раннее утро, по проселочной дороге идут два охотника с собаками, один одет просто, в брезентовые сапоги, сумка-ягдташ, ружье и патронташ, рядом сеттер, веселый и счастливый, сплошная улыбка до хвоста, а второй вооружен до зубов, окромя ружья на нём ещё карабин с винтовкой висят, а собаку, упирающегося забитого пойнтера, он волоком тащит за собой, в наморднике и на цепи. Ну, Гарри, разницу видишь? Какая собака сбежит первая?