Скоро он отошел от окна и унес лампу внутрь дома. Я соскользнул на землю — и вовремя: старуха тащила на веревке упиравшегося козла. Я выскочил из калитки под самым ее носом.
— Кто? Кто тут? — испуганно крикнула она. — Что ты тут делаешь, мальчик?
Не отвечая, я мчался по переулку. Какой-то человек стоял посреди мостовой, я чуть не наскочил на него в потемках. Мне показалось, что это был Мамед. Как я не сообразил, что он еще не мог уйти далеко и слышал, как старуха окликала какого-то мальчика. Конечно, он догадался, что это был я.
Только за углом я пошел тише. Я ничего не мог придумать умного в объяснение странного разговора слепого корзинщика с муллой, ничего. Мне хотелось одного: броситься в постель, уснуть, не ломать больше голову, и пусть они провалятся, все эти тайны.
Но этот вечер так не кончился.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Как только я свернул за угол, я смутно разглядел в темноте всадника. Конь и человек не двигались; человек только изредка поворачивал голову, точно раздумывал, куда, в какую сторону ему ехать. Какая-то толстая палка лежала у него поперек седла, не сразу я разглядел, что это — ружье. Вытянутая голова всадника, невнятное бормотанье, с которым он вглядывался в темень, ружье поперек седла — все вместе кого угодно могло испугать. Я хотел потихоньку обойти всадника, как вдруг он обернулся ко мне лицом.
— Дядя Абдулла! — крикнул я. Действительно, это был дядя Абдулла, старший брат моей матери. Он узнал меня по голосу и, как мне показалось, был не очень обрадован.
— Ты к нам?
— Что, — сказал он, не обращая внимания на мой вопрос, — твой отец дома?
Я сказал, что мать и Сулейман уже, наверное, дома. Он что-то обдумывал.
— Ладно, заночую у вас.
— Ну, что же ты стоишь? — крикнул он мне. — Прыгай на круп коня. Я ведь к вам еду!
Я взобрался коню на круп и обеими руками ухватил дядю за пояс. Всю дорогу он ни слова не сказал и только, когда мы уже были недалеко от нашего дома, проворчал через плечо:
— Я приезжал регистрировать отцовский карабин. Он теперь мой.
— А! — сказал я. — Вот что...
Мы спешились во дворе и прошли в дом. Сулейман, когда мы вошли, работал, а мать убирала со стола посуду. Дядя Абдулла весело поздоровался с ними, и я удивился от души. Всю дорогу он был мрачен, рта не разжал, а тут сидел, ужинал, болтал и даже сам написал на дощечке, чтобы Сулейман мог понять, о чем разговор, несколько интересных новостей. Только об одном не заговаривал — о смерти деда, и когда мать робко спросила, не нашли ли каких-нибудь следов, ответил: «Нет», — и быстро свернул разговор на другое. А потом он вдруг повернулся ко мне, положил на колени карабин и похлопал по стволу ладонью.
— Хорошая штука, Гамид? А? — подмигнул он мне. — Ты умеешь его заряжать?
Я с удовольствием пощелкал затвором, но дядя Абдулла сейчас же вырвал карабин у меня из рук: «Не так, не так ты делаешь...»
...Выстрел в нашей комнате, такой тесной и низенькой, был оглушителен. Помню, как взвизгнула мать, и я сам прижался к стенке. Что случилось? Ничего. Только черная дырочка осталась на потолке — след пули, сильно запахло порохом.
— Дядя! — ахнул я. — Дядя!.. Что ты сделал?
Тут я увидел, что он не слушает меня и не смотрит ни на карабин, ни на потолок, простреленный пулей, а смотрит на глухонемого упорным, испытующим взглядом. Синие жилы вздулись у него на висках, он дышал часто и хрипло. Несколько кусочков извести отвалилось от потолка, один из них упал на руку глухонемого, согнувшегося над работой. Он равнодушно стряхнул известку и поднял глаза к потолку. Он не слышал выстрела и удивленно оглянулся на нас, кивая головой на черную дырочку в потолке, пробитую пулей.
— Ф-фу! — рассмеялся вдруг и откинулся на подушки дядя Абдулла, — сам себя напугал! Мальчик, всегда держи оружие дулом вверх, всегда может произойти случайный выстрел.
И он стал рассказывать длинную историю о том, как один охотник, заряжая ружье, нечаянно подстрелил свою невестку. Потом дядя Абдулла вскочил и сказал, что, пожалуй, он не останется ночевать, что конь уже отдохнул и к утру он будет дома. Я вышел за ним на двор. Снова с него сошла вся веселость. Не глядя на меня, он отвязал коня и вскочил в седло. Я ухватил его за стремя.