— Хорошо, — сказал я, — мы сделаем все, что можем.
Мы пошли к двери, но Черноков еще раз остановил нас.
— Вы что-нибудь слышали о появлении Мехди? — спросил он.
Мы рассказали все, что нам было известно.
— Если услышите об этом еще что-нибудь, расскажите мне, — сказал Черноков, и мы вышли из его кабинета.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Мы расстались с Бостаном у самых дверей НКВД. Нам обоим хотелось подумать о только что слышанном. Я пошел к учителю Харасанову. Я не собирался, конечно, ему ничего рассказывать, но просто хотел поговорить с ним о чудесах и послушать, что он мне скажет. Однако Харасанова не было дома. Я решил пойти побродить и, дойдя до угла, вспомнил свою слежку за слепым корзинщиком Мамедом. Вот здесь я стоял, прижавшись к стене, и слушал его бормотанье. Здесь я потерял его из виду. А вот дом муллы и калитка, в которую убежал козел. За оградой слышался возмущенный голос Харасанова.
— Я завтра уезжаю в дом отдыха, — гремел он, — и я должен перед отъездом его повидать!
Женщина отвечала ему настойчиво, но негромко:
— Мулла болен. Посты и молитвы истощили его. Он лежит и не может никого принять.
— Хорошо! — гремел Харасанов. — Тогда скажите ему вот что: если он не зарежет своего козла, который портит жизнь всем честным людям, то я завтра же пойду в горсовет жаловаться на него (не на козла, а на муллу). Он сегодня опять боднул (козел, а не мулла) одного мальчика из второго «Б» класса и двух девочек из первого «А». Я пожалуюсь на муллу Баширову, и Баширов велит зарезать его (не муллу, а козла). Так и передайте мулле и скажите, что это сказал учитель физики Харасанов.
Калитка хлопнула, и разъяренный учитель оказался передо мной.
— Это ты? — спросил он. — Что ты тут делаешь?
— Гуляю, — ответил я. Харасанов неодобрительно покачал головой, но в это время его окликнули. С чемоданом в руке по улице шел Юсуф, бывший ученик Харасанова, теперь студент университета в Москве.
— Здравствуйте, учитель! — закричал он. — Как дела? Что это вы к мулле в гости собрались?
Он, видимо, приехал домой на каникулы и был в прекраснейшем настроении.
— Да, к мулле, — сказал учитель, — он снова сегодня боднул двух девочек из первого класса «А». То есть, конечно, не он сам, а его козел.
— Не застанете, — сказал Юсуф. — Я видел его сегодня на станции. Он садился в поезд.
— В поезд? — удивился учитель. — Странно. Ты уверен в этом?
— Совершенно уверен, — сказал студент. — Ну, простите, тороплюсь домой.
Он помахал рукой и ушел, насвистывая песенку и весело оглядываясь вокруг. Харасанов стоял, наморщив лоб.
— Странно, — сказал он, — очень странно.
Видя, что он сейчас не в настроении разговаривать, я попрощался с ним.
— До свиданья, — сказал он мне, — мы с тобой не увидимся целый месяц. Отдел народного образования посылает меня в дом отдыха. По дороге туда я заеду посмотреть Мертвый город. И крепость Ибрагим-хана. На уроках истории вам, конечно, рассказывали об этой крепости.
По совести говоря, я не был уверен, действительно ли рассказывали о ней на уроках истории, так как я ничего не помнил об этом. Поэтому я замял разговор и ушел, объяснив, что тороплюсь домой.
Я еще долго бродил по улицам, толкался в толпе на базаре и, зайдя в городской сад, плутал в недавно посаженной бамбуковой роще. На базаре возле лавок стояли приехавшие из деревень крестьяне и говорили, что хлопок в этом году хороший и винограду много. Потом один из них сказал: «Сколько лет прожили без Мехди — и ничего, все хорошо». Остальные засмеялись, и мне показалось, что им стало неловко. Мимоходом я заглянул во двор мечети, которую давно уже посещали одни старики. Сегодня здесь было народу больше, чем обыкновенно. Старые люди, сидя на корточках, крутили концы бород, качали головами и говорили о чем-то длинно и монотонно, как любят говорить иные старики. Я обратил внимание на нищего, сидевшего в углу двора. Сколько я себя помню, он здесь сидел всегда, и я слышал от старожилов, что задолго до того, как я появился на свет, он уже сидел, так же скрестив ноги и бормоча молитвы. Обыкновенно на него обращали мало внимания, но сегодня он, видимо, знал интересные вещи. Он рассказывал их на ухо то одному, то другому. Выслушав его и омыв у фонтана лицо и руки, люди собирались кучками и беседовали, качая головами и крутя пальцами концы бород.