- Я полежу немного,- чуть слышно бормотал дед:- Погасите свет и закройте окно. Холодно.
Мы оставили его одного в темноте, сами вышли на улицу и двери не притворили, чтобы слышать, если он кого-нибудь позовет. Все были мрачны и подавлены. Мелик-заде вполголоса переговаривался с Башировым и двумя военными, я слышал, как кто-то из них сказал: «Самое главное - имена, плохо, если он вдруг потеряет сознание», а Баширов ответил: «Но ведь доктор ручается?» Несколько раз Орудж подходил на цыпочках к двери и прислушивался. Дед хрипло дышал.
Так прошло минут двадцать или полчаса. Мы все сидели возле дома - на крыльце, на арбах, составленных у изгороди. Мелик-заде сидел на подножке своего автомобиля. И все время дул порывистый и холодный ветер…
Потом вдруг в комнате, где лежал дед, хлопнуло окошко.
- Кажется, раскрылось окно, - сказал дядя Орудж моей матери. - Поди, закрой. Сквозняк ведь…
Мать вошла в дом и сразу же вернулась обратно. Она ничего не говорила, но всё перестали шептаться и смотрели на нее.
- Что ты?
- Он не дышит…
Кто-то схватил со ступенек лампу и опрометью кинулся в дом. Это был доктор Коган, за ним побежали остальные. Когда я одним из последних протолкался в комнату, прежде всего я увидел черную спину доктора, склонившуюся над дедом. А дед лежал на ковре, вытянувшись во весь рост, и глаза у него были открытые.
- Умер? - спросил Мелик-заде.
Доктор, не вставая с колен, повернулся к нему лицом.
- Нет, - крикнул он, - не умер! Убит! Задушен минут десять назад! Вот следы пальцев на шее!..
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ночь после убийства. - Встреча с Бостаном. - Баширов расспрашивает меня о некоторых глупых слухах.
…Я плохо помню, что было потом. Помню, как дядя Орудж и двое гостей военных выскочили в сад через окно и долго ползали по траве с электрическими фонариками, всё искали следы, которые мог оставить убийца. А мы - мы все даже с места не сошли, на нас точно столбняк нашел от ужаса. Я как схватил за руку стоявшего позади меня человека, так и не отпускал ее и только потом разглядел, что это был Сулейман, мой отчим.
Что произошло? Страшно было даже подумать об этом. Кто-то вошел через окошко в комнату, где в забытье лежал дед, и в то время, как чуть ли не сто человек сидело тут же за дверью, переговариваясь вполголоса, чтобы не потревожить старика, убил его и вышел через окошко. Значит, был человек, который от слова до слова слышал все, что рассказывал дед, значит, он стоял тут же в саду, совсем рядом с нами, и никто его не замечал и не видел. Самого главного дед так и не сказал, ему помешала слабость. Кто-то не хотел, чтобы дед договорил до конца, и не дал ему договорить.
Не знаю, когда уехал Мелик-заде. Кажется, сразу же после того, как доктор Коган крикнул, что дед убит. Когда мы вышли на улицу, его машины уже не было.
Никто не ложился спать в эту ночь. Ламп не гасили. Я дремал возле матери и несколько раз просыпался от детского плача. Плакал мой двоюродный маленький брат, пугаясь огоньков, блуждавших по саду, и тревожный женский голос его уговаривал: «Спи, спи, это начальники с дядей Оруджем ходят по саду, ищут, кто убил дедушку!»
На другой день мы похоронили деда и к вечеру отправились домой. Скверное это было путешествие. Мы ехали всю ночь, и мать то и дело вскрикивала и прижималась к Сулейману. Ночь была лунная, и всем известно, какие бывают при луне нехорошие тени. Даже Сулейман, и тот был не совсем спокоен.
Как только мы приехали домой, ко мне явился Бостан. Я и забыл о нем, да он-то обо мне не забыл. Оказывается, он уже знал обо всем, что у нас случилось, и в-городе об этом все знали, и о,н пришел ко мне только разузнать подробности.
- Одного не могу понять, - говорил я, - где он мог прятаться, этот человек, когда мы стояли в саду? Деревьев там немного и не такие уж толстые.
Бостан как-то странно посмотрел на меня.
- А он, может быть, и не прятался. Зачем ему прятаться?
- Что ты глупости говоришь, - рассердился я. - Там никого не было чужих, я ж не слепой.
Снова он на меня покосился.
- Я и не говорю, что там были чужие.
И так как я все еще не понимал, куда он клонит, он спросил меня напрямик:
- А, может быть, это сделал свой?
Я обмер. Я хотел ему крикнуть: «Не смей врать, какое ты имеешь право так говорить!» и вдруг вспомнил, что, когда мы с матерью и Сулейманом уже садились на арбу, дядя Орудж подошел ко мне попрощаться и между прочим спросил, не припомню ли я, оставался ли кто-нибудь в саду, когда мы все уже сидели на улице, а дед отдыхал, и была ли заперта калитка. В ту ночь я сидел возле самой калитки и очень хорошо помнил, что все это время она была заперта. Я так ему и сказал, и слышал, как один из незнакомых военных, подошедший к нам вовремя разговора, проворчал: «Ну, конечно, ее открыли, после, когда поднялась суматоха. Простой расчет». Я не. придал тогда никакого значения этому разговору. Сам про себя я представлял все случившееся так: убийца выскочил из окна и сразу же перебрался через ограду. Когда мать заметила, что дед не дышит, убийца был уже далеко. Но дядя Орудж и военные говорили между собой о том, что убийца вышел из сада через калитку, значит, пока мы все сидели на улице, он скрывался в саду и никуда не бежал, хотя мог бежать. Почему? Понять это было самое трудное, и кровь бросилась мне в лицо, когда я догадался - почему. Бегство его выдавало, - вот почему. Он не убежал потому, что его могли спохватиться, потому что это был свой человек, и не выходил из сада, ждал, когда все кинутся в дом, чтобы выскочить из калитки и побежать следом за всеми. Вот почему дядя Орудж и расспрашивал меня про калитку, она была заперта в то время, пока я сидел возле нее.. и оказалась открытой, Когда Орудж с фонариком искал в саду следы.