- Добрый день, Мертруп, - сказал он. - Да бросьте вы тянуть руки по швам. Присаживайтесь. Вы немного постарели за эти двенадцать лет, но все-таки у вас еще очень бравый вид.
Они пошутили и посмеялись, как полагается двум старым приятелям, а затем Шварке (офицер, сидевший за столом, был полковник Шварке) спросил:
- Вижу у вас в петлице свастику. Стало быть, вы по прежнему настоящий немец?
Наш капитан с гордостью ответил, что вот уже третий год он командует у себя в околотке штурмовым отрядом, и если «красные» в его городе не могут теперь досчитаться человек так двадцати, то кой-какая заслуга его в этом деле есть.
- Хейль! - сказал капитан.
- Хейль!
Сидя в креслах, они обменялись приветствиями.
- А теперь, - сказал полковник по-арабски, - как ваши знания восточных языков? Вы не забыли их?
Мертруп ответил ему по-турецки:
- Нисколько не забыл, господин полковник.
- Прекрасно, Мертруп, - по-персидски продолжал разговор его начальник. - Будущая армия нуждается в офицерах, владеющих восточными языками так, как вы. Ну, а ваш театральный талант не изменил вам? Напомните-ка мне, как выглядели слепые нищие на самаркандском базаре.
Капитан ему напомнил. Он встал, сгорбился, вытянул перед собой трясущуюся руку с воображаемым посохом и прошелся по кабинету, гнусавя по-узбекски: «Добрые люди, помогите слепому старику перейти дорогу». Полковник, глядя на него, одобрительно кивал головой. Что ж, когда этот молодчик показывал свои фокусы у меня в кабинете (я как-то раз попросил его об этом одолжении), я тоже одобрительно кивал головой. Работал он, что говорить, мастерски.
- Очень хорошо, Мертруп, - сказал ему полковник по-азербайджански. - Я искренно рад, что опять буду работать вместе с вами.
Если верить капитану Мертрупу, эта любезность не очень-то его тогда обрадовала. Три отцовских лавчонки в его руках превратились в солидное торговое предприятие, и жилось ему все эти годы совсем недурно. Но он сам всегда учил своих подчиненных, получив приказ, рассуждать поменьше, и сам всегда стремился в этом отношении быть им личным примером. Поэтому он встал, вытянул руки по швам и сказал господину полковнику, что он счастлив вернуться к исполнению своих обязанностей.
- Вы вернетесь к ним через неделю, - кивнул полковник. - Устройте за этот срок свои личные дела. Нам предстоит небольшое путешествие.
Таким образом, дней десять спустя, на Белорусском вокзале в Москве сошли с поезда два туриста - один был журналистом из Цюриха, швейцарским гражданином, другой - профессором Гейдельбергского университета, интересовавшимся следами иранской культуры на нашем Востоке.
Мертруп утверждает, что он поначалу ничего не знал о цели своей поездки. Полковник ему приказал одно: приглядывайтесь, осматривайтесь, прислушивайтесь ко всяким разговорам, запоминайте хорошенько все, чем живут люди в этой стране.
Они объехали твои родные места, и там, у тебя на родине, полковник мимоходом поручил своему помощнику взять на себя одно дело. Цюрихский журналист явился на прием к Фейсалову, который в то время сидел еще на большой работе, и побеседовал с ним по душам. Мы знали о прошлых партийных грехах этого господина, и вот еще лишнее подтверждение нашей излишней мягкости к людям этого сорта, - мы все-таки в то время пытались сохранить его для партии, верили его покаянным словам и не снимали с работы. Цюрихский журналист и бандит с партийным билетом в кармане остались довольны друг другом.
Вое было шито-крыто.. Мы раскусили господина Фейсалова только четыре года спустя. Четыре года мы верили в его искренность.
В эти дни капитан Мертруп скучал и бездельничал в гостинице один, потому что его спутник пропал на восемь суток. На девятые сутки он появился в гостинице, сказал, что все идет очень хорошо, но на некоторых людей, на которых он прежде рассчитывал, рассчитывать больше не приходится.
- Оказались идиотами, - коротко пояснил он. - Дали себя околпачить.
И он рассказал об одном старике-крестьянине, бывшем унтере турецкой армии, который во время войны служил с ним в Сирии и в Палестине. Старик прогнал его, своего начальника, когда тот явился к нему в образе нищего с поддельными лишаями на лице. Прогнал, но не схватил и не задержал его. Этот старик был твой дед.
И в этот же день полковник Шварке приказал своему помощнику уплатить по счету в гостинице и уложить чемоданы. Дело сделано, они возвращаются домой. Капитан был в недоумении. Неужели вся его миссия заключалась в том, чтобы четверть часа побеседовать с господином Фейсаловым, передать ему привет и кое-какие указания от его зарубежных друзей и десять тысяч на мелкие расходы?