– Почему же от печки? – пожав широкими плечами, казавшимися еще шире из-за отменно сидящего дорогого пиджака, возразил генералу майор Барабанов. – Благодаря Струпу мы уже недурно разобрались во взаимоотношениях задействованных в организации трафика групп и лиц, многих знаем в лицо и поименно… Если груз не похищен…
– Найти его не удалось, – сказал генерал, – и все косвенно указывает на то, что его просто уничтожили. Оружие убитых, деньги, документы, лодки – все осталось на месте. Разбойники и мародеры так не действуют, эти не побрезговали бы ничем – кроме, разве что, носков да нижнего белья.
– Независимо от судьбы груза, который все-таки могли присвоить, это говорит в пользу моей версии, – заявил Барабанов.
– И в чем же она заключается?
– Внутренние разборки, – сказал майор. – Возможно, это попытка вытеснить Бурого с его бригадой из бизнеса, а может быть, обыкновенная месть – деньгами с кем-нибудь не поделился или еще каким-то образом наступил на больную мозоль… Надо просто передать Струпу, чтобы держал ушки на макушке. Рано или поздно тот, кто организовал эту бойню, себя проявит.
– Струп и без наших указаний держит ушки в надлежащем положении, – заметил один из участников совещания – рано поседевший, но не утративший хищной мужской красоты подполковник Федосеев. – Еще немного, и они у него на темечке в косичку заплетутся. Если там, на маршруте, произойдет что-то достойное внимания, он это не пропустит.
– Тем не менее, отправить ему сообщение необходимо, – сказал генерал. – Хотя твоя версия, майор, оригинальностью, прямо скажем, не блещет. Прямо на поверхности лежит, наклоняйся и бери…
– Бритва Оккама, – быстро возразил строптивый Барабанов, – принцип экономии мышления. Он гласит, что не надо без необходимости умножать сущности. Говоря простыми словами, если впотьмах, да еще и спьяну, треснулся лбом о косяк, для объяснения этого происшествия не следует приплетать божий промысел, нечистую силу или, скажем, инопланетян.
– Я знаю, что такое бритва Оккама, – недовольно проворчал Тульчин. – Хотя в твой интерпретации данный философский постулат звучит достаточно свежо и необычно. И все же я попросил бы всех – и тебя, майор, в том числе, – напрячь умственные способности. Причем хотелось бы, чтобы результатом этого напряжения стали нормальные, жизнеспособные рабочие версии, а не словоблудие а-ля Валерий Игоревич Барабанов. Ну?
– Народный мститель, – после довольно продолжительной паузы предположил один из оперативников. По кабинету пронесся невнятный шум, в котором без труда можно было различить насмешливое фырканье, откровенное хихиканье и отпускаемые вполголоса саркастические реплики: «Дубровский» и «Робин Гуд».
– М-да, – сказал генерал. – Я же просил сосредоточиться!
– Прошу прощения, Андрей Константинович, – упрямо наклонил обритую под ноль голову автор насмешившей участников оперативного совещания версии. – Я понимаю, как это звучит, и все же разрешите привести некоторые соображения.
– Валяй, – разрешил Тульчин, – обосновывай. Я бы предложил остальным продумать контраргументы, но, судя по всеобщему веселью, их и так более чем достаточно. Итак?
– Обоснования простые, – сказал оперативник. – Этих психов, которые, не дождавшись помощи от закона, начинают собственноручно восстанавливать справедливость, хватает где угодно, даже в Москве. И не надо забывать, в каких местах, в какой обстановке, между какими людьми все это произошло. Там у каждого на руках ствол, и не один, и стволами этими они пользуются чаще, чем вилкой и столовым ножом. Это или какой-нибудь идейный борец за конституционный порядок с хорошей военной подготовкой и целой кастрюлей тараканов в башке, или просто обиженный из местных – с дочкой его кто-нибудь из этой компании позабавился, жену мимоходом убили или просто собаку пристрелили – да мало ли!.. Лет ему, судя по фотографии, не меньше сорока – ну, может быть, тридцати пяти, тридцати семи… То есть прогуляться по горячим точкам и приобрести соответствующие навыки вкупе с афганским синдромом он мог вполне. И тамошние места для такого, как он, – настоящий рай. Ни тебе врачей, ни полиции, ни надоедливых соседей… Словом, чем меньше вокруг людей, тем ниже вероятность сгоряча отвинтить кому-нибудь голову и загреметь за проволоку. Жил себе человек спокойно, никого не трогал, браконьерствовал потихоньку, а тут – Бурый со своей шайкой. Он за конституционный порядок кровь проливал, а этим отморозкам все до фонаря – и он, и порядок…