Поэтому, встав утром пораньше, Глеб Сиверов начал собираться за город. Однако не успел он снять с полки пресловутые зубную щетку-пасту, как ожил его мобильный. В такую рань его мог потревожить лишь один человек. И Слепой не ошибся. Звонил его непосредственный шеф – генерал ФСБ Потапчук.
– Доброе утро, Глеб! – довольно бодро сказал Потапчук. – Чем занимаешься?
– Да вот собираюсь на природу, на рыбалку, – вздохнул Слепой, понимая, что, скорее всего, отдых на природе, рыбалка и уха отменяются.
– Отлично! – неожиданно обрадовался Потапчук. – Поедем вместе!
– В смысле? – удивился Глеб.
– В смысле я приглашаю тебя к себе на дачу, – уточнил Потапчук. – Рыбалки не обещаю, но шашлыки будут.
– Шашлыки так шашлыки, – вновь вздохнул Слепой, понимая, что шашлыки лишь предлог, чтобы включить его в какое-то новое дело.
Глеб позвонил Соболеву, извинился за то, что не приедет, чем капитально того расстроил. Но что поделать, с того времени, как Глеб Сиверов стал агентом Слепым, его личная жизнь ему не принадлежала.
На улице и правда полной грудью дышало лето. Все вокруг так долго ждало тепла, что теперь, казалось, таяло от счастья. Даже разогретый на солнце его новый серебристый «фольксваген» завелся с полоборота.
Выехать за город, как и предполагал Слепой, было непросто. Но дача генерала Потапчука, к счастью, располагалась не на Рублевке, поэтому, съехав с Кольцевой, Слепой наконец смог набрать скорость и, приоткрыв окно, сполна насладиться теплым, пронизанным свежими летними ароматами ветерком.
Дачу, точнее, бревенчатый дом у самого леса Потапчук купил в прошлом году для кого-то из своих родственников, но те уехали за границу, и теперь Потапчук считал своим долгом ее досматривать. Грядок он не закладывал и цветников не разводил, но трава на участке была аккуратно выкошена, плодовые деревья обрезаны. Еще подъезжая к недавно выкрашенному зеленому забору, Слепой успел заметить, что Потапчук на даче не один. Сидя у вынесенного на улицу журнального столика, он пил кофе вместе с миловидной светловолосой девушкой. Оба они, похоже, сосредоточенно о чем-то беседовали, но на шум подъезжающей машины отреагировали тут же.
Девушка встрепенулась и, покраснев, одернула поднятый ветром подол светло-розового платья, а Потапчук, отставив недопитую чашку, пошел отпирать ворота.
Слепой въехал на участок и затормозил. Судя по тому, что машины Потапчука видно не было, своего водителя он отпустил.
– Здравствуйте, Глеб, – подчеркнуто уважительно приветствовал Потапчук Слепого и, подведя к привставшей из-за столика девушке, представил: – Это Лиза Ларсон, дочь моего давнего друга генерала Чернявского.
– Очень приятно, – галантно поклонившись, улыбнулся Слепой. – Глеб Сиверов.
– Чай, кофе? – слегка смутившись, спросила Лиза.
– Если можно, кофе, без сахара и покрепче, – попросил Глеб, только теперь заметив, что девушка босая.
Лиза, перехватив взгляд Глеба, улыбнулась:
– Соскучилась по нашей траве.
– Вот пытаюсь переманить Лизу назад в Россию, – пожал плечами Потапчук, – а то всех наших лучших девушек увозят проклятые викинги.
– Ну почему увозят, – смутилась Лиза. – Я сама туда поехала…
– Ну да, а каково без вас здесь вашим родителям?! – продолжал не то в шутку, не то всерьез наезжать на нее Потапчук.
– Я их звала к нам в Швецию. Там и условия, и питание, и медицинское обслуживание… но они же не хотят… – вздохнула Лиза и добавила: – Я за кофе. Вам, товарищ генерал, еще принести?
– Спасибо. У меня еще есть, – кивнул Потапчук и, проводив, девушку по-отечески снисходительной улыбкой, сказал: – С детства ею любуюсь. И семья у них просто загляденье. За что им теперь такое…
– Я так понял, вы меня вызвали из-за нее? – спросил Глеб, присаживаясь к столу.
– Я тебе уже сказал, что Лизу знаю с детства, она мне как дочь. И теперь, когда ее отец пропал, а мать в больнице, кроме меня ей помочь некому. Но дело сложное, боюсь, в него втянуты серьезные люди и мне одному не справиться. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше, – начал Потапчук. – Сейчас я введу тебя в суть дела, а потом подумаем, как действовать. Но действовать придется быстро. Времени на раздумья у нас нет.