* * * Ратный, буланой масти жеребец захрапел и попятился. Всадник, рыжеволосый витязь, ловко нахлобучил на голову стальной шишак с бармицей, оставлявший открытым гладкое юное лицо, покосился на ближнего спутника, пегобородого мужика на мохноногой большеухой коняге. - Лошади чуют, господин, дальше не пойдут, - сказал пегобородый и неловко соскочил на землю. - Вели челяди быть здесь. Витязь скривил тронутую светлым пушком губу... Но смолчал. Привстав на стременах, он обернулся, махнул дружине рукой в латной рукавице: спешиться, ждать. Затем толкнул каблуками жеребца. Тот неохотно двинул вперед. Время от времени конь встряхивал головой, словно отгоняя слепня. Пегобородый, прихрамывая, трусил рядом, держась за стремя. - Колдун, - бросил всадник, - далеко еще? - Тут он, душегубец, - речь пегобородого стала невнятной, дышал он с трудом. - А вправду говорят: его ни меч, ни стрела не берут? - в звонком голосе витязя не было страха, только любопытство. - Говорят, господин. - А ты что скажешь? Жеребец с мелкой рыси перешел на шаг. Всадник не стал его понукать. - Колдун! - Да, господин? - Я тебя спросил! - Против нелюдя особое оружие надобно... С наговором особым... - неохотно отвечал пегобородый. И замолчал. Но чувствовалось - сказал не все. - Говори! - повелительно крикнул витязь. - Да и того мало, - совсем тихо пробормотал пегобородый. - Все одно человеку с ним не совладать, ежели... ежели жертвы не будет. - Язычник, - брезгливо процедил всадник. И добавил громче: - А жертва, стало быть, ты? Пегобородый смолчал. - Или я? - Ты, господин, - чуть слышно согласился колдун. - Вернемся? - Не шути, смерд! - звонко и грозно крикнул витязь. - Я страха не знаю! Зато знаю вот его! Витязь намотал повод на луку, вытянул из ножен длинный узкий меч, перехватил удобно, двумя руками: - Вот, - произнес он уже спокойнее. - Гляди, колдун! Досель кто его пробовал - за добавкой не приходил! - Тише, господин! - зашипел пегобородый, хватая жеребца под уздцы. Злодей рядышком! И вдруг взвизгнул: - Вот он!
*** - Стой, - прошептал Стежень. - Там кто-то лежит... - Где? А, вижу! - Грошний рванулся вперед, но Глеб успел схватить его за плечо. - С-стой! Этот гад где-то близко! - Ты что, не видишь? Баба там! - яростно прошептал Дмитрий. - Трахнул ее кто-то. Или похуже! Может, она помрет, пока мы тут... - Уже! - отрезал Стежень. - Что - уже? - Мертва. - Ты о... Глеб ткнул Грошнего в грудь и тот осекся - перехватило дыхание. - Тих-хо, сказал! Этот - здесь! - Где? - шепотом спросил Грошний, переведя дух. Он обшарил взглядом, поляну, просветы между елями, мохнатые темно-зеленые ветки, потом посмотрел на друга. - Где? Не вижу... - И не увидишь, - чуть слышно, одними губами, ответил Стежень. - Он в дереве сидит. Вон в том дереве...
...Морри увидел их значительно раньше. Двое. Один - тот самый. Морри не удивился, знал: придет. Морри не убил его тогда. Обезумел. Забыл, каково это, когда рвется собственная плоть. Обезумел. Не убил. Сейчас убьет. Кто видел Морри -становится Пищей Морри. Подошли. Тот, что покрупней, сразу потянулся к приманке. Первый удержал. Правильно. Будь он иным, его жизнь уже ушла бы к Морри. И уйдет. Скоро. Высокий стоял. А первый осторожно приближался. В одной руке - топор, в другой - машина, выбрасывающая кусочки металла. Морри подождал, пока Пища приблизится, и тогда нанес удар...
... Две ветки с двух сторон обрушились на Глеба. Но он был готов. Упал назад, увернулся от прыгнувшего змеей корня, откатился и вскочил на ноги. - А ну покажись! - рявкнул он. - Покажись, падаль!
"Не получилось, - подумал Морри. - Дерево слишком неповоротливо."
Стежень застыл. Он не испытывал ни гнева, ни страха. И дело не в личной храбрости. Просто Глеб всегда был в большей степени сталкером, чем воином. А сталкер, если надо, поползет на брюхе, если надо, прыгнет на спину врагу. Но может схватиться с ним и лицом к лицу. Если надо. При этом он никогда не удивится форме, в какую обращается враг. Форма может быть любой. Это не имеет значения. И еще сталкер умеет ждать.
Морри выскользнул из ствола и застыл. Человек должен не просто увидеть его, а разглядеть. Это сделает Пищу более пикантной.
За спиной Глеба раздался приглушенный возглас. Грошний. Стежень услышал, как хрустнула ветка под ногой Дмитрия, когда тот подался назад. Стежень понимал друга. Зрелище, действительно, жуткое... Уродец выскочил из ствола, как пробка из бутылки шампанского. Он напоминал тощего корявого человечка с крупной круглой головой. Темно-коричневая, без признаков растительности кожа, впалый живот, ни пупка, ни гениталий. Шеи нет. Вместо лица - африканская маска с дырками носа и рта. Красные, тускло светящиеся глаза...
Морри вдохнул сладкую волну. Мысли, эмоции, чувства того, кто станет Пищей. Хорошо. У жертвы должен быть запах. Аромат исходил не от первого, а от второго, но это не имело значения. Оба станут Пищей. Морри не спеша двинулся к человеку. Тот начал медленно поднимать руку. К тому времени, когда Морри оказался рядом, рука человека достигла уровня его глаз. В руке - плюющаяся железом машинка. Морри не боялся железа. Ни горячего, ни холодного. Он протянул руку...
...Даже, если бы Глеб хотел что-то предпринять, не успел бы. Монстр с невероятной быстротой бросился на него. Глеб успел только вскинуть руку и нажать на спуск.
... Жидкость залила глаза Морри прежде, чем он понял свою ошибку. Больно не было, но на какое-то время Морри ослеп и беспомощно затоптался на месте...
...Монстр завертелся волчком. Его движения были столь быстрыми, что очертания темного тела казались размытыми. Грошний понял: это последний и единственный шанс. Другого не будет. Короткий разбег, прыжок - послушное тело взмыло в воздух, нога выстрелила сверху вниз. Сокрушительный удар...
...Жидкость испарилась с лица Морри. Он увидел, что второй человек движется к нему. Вот человек подпрыгнул и сверху вниз плавно вошел в тело Морри...
...Глеб услышал треск разрываемого ударом воздуха. Дмитрий пролетел сквозь чудовище, как сквозь пустое место, не удержался на ногах и покатился по траве. Монстр тотчас оказался рядом и Глеб услышал жуткий несмолкающий крик...
...Морри пропустил человека сквозь себя, а когда тот упал, неторопливо приблизился, запустил руку в горячую грудь и осторожно, чтобы не раздавить сразу, сжал нежное пульсирующее сердце...
...Глеб замер. Он видел, как Дмитрий в конвульсиях бьется на земле, а черный застыл над ним, подрагивая спиной. Мгновение - и внутри Глеба словно что-то взорвалось. Он рванулся вперед, подскочил к чудовищу и с маху, двумя руками вогнал топор в глянцевую бугристую спину...
...Боль была ошеломляющей. Морри зарычал, развернулся, протянул руки, чтобы схватить...
...Монстр истошно завизжал. Так пронзительно, что боль рванула уши. Стежень скорее ощутил, чем увидел, две черные тени, метнувшиеся к нему, махнул топором... и отрубленные лапы чудовища упали на жухлую траву.
...Морри посмотрел на свои отсеченные руки. Потом - на короткие сочащиеся обрубки. И, наконец, на человека, вновь поднимающего топор. Тот самый топор! Как он мог забыть? Человек двигался быстро, необычайно быстро для Пищи. И он весь источал голубое сладкое пламя. Морри видел, как оно струится по рукам человека и брызжет с маленького, будто обгрызенного по краям, но по-прежнему несущего боль лезвия. Морри отпрыгнул назад и ощутил, как уходящая Сила делает его неповоротливым. "Пища! - подумал Морри. - Убить второго!" И занес ногу над жертвой...
...Четвертый удар рассек тварь пополам. Глеб уронил топор и без сил опустился на землю. Тело стало пустым и вялым. Голова - тоже. Никаких мыслей, никаких чувств. Рядом лежал Дмитрий. Живой. Пока живой. От мертвого черного исходил сильный специфический запах, похожий на запах мумиё. "Интересно... - проползла в голову первая осторожная мысль. - Что из этого можно приготовить?"
ГЛАВА ВТОРАЯ
Дмитрий тяжело осел на заднее сидение. Он видел, как Глеб достал из багажника "Нивы" рукавицы и плащ-накидку из прорезиненной ткани и направился в лес. Через несколько мгновений силуэт Стежня растворился в сумерках. Грошний не хотел сейчас думать, за чем ушел друг. Трясущимися руками Дмитрий разорвал обертку "Верблюда", вытянул сигарету, закурил. В зеркале отражалось его лицо, серое, незнакомое. Волосы приобрели странный оттенок, заметный даже в наступающих сумерках. Грошний потянул упавшую на лоб прядь... и она осталась в пальцах. В груди Дмитрия медленно повернулся кусок льда... Прядь была седой.