А остальная жизнь, которая встречалась людям, не отличалась разумом. Как правило, на планетах «голубого ряда» водились насекомые самых разных форм и млекопитающие. Но реже. Всего на трех или четырех планетах были обнаружены приматоподобные, но без малейшего признака разума. Проще говоря, никто, кроме людей и рекн, пока на пространство не претендовал…
…Леон наклонился, проходя сквозь низкий люк в реакторный зал. Ремонтники вскрыли дверь классически — запитали от переносного накопителя, который притащили с собой, и просто замкнули нужные цепи. Люк, образно выражаясь, открылся сам и с огромной радостью. А за ним киберы обнаружили огромный зал, посреди которого возвышался куполоподобный колпак реактора. Аскерову пришлось вспоминать, какие именно реакторы применяли на таких эсминцах. Вроде как литиево-гелевые, так называемые «холодные», но вот какой именно серии?
Все оказалось довольно просто. Действительно, литиево-гелевый, серии OmniTech-3000, французского производства. Заглушен был по всем правилам — активное вещество вместе с гелем было сброшено в пространство, в экранированной капсуле с механизмом самоуничтожения. Стало быть, для запуска реактора надо было найти водородно-кремниевый гель, который циркулировал в его системе, и литий — активное вещество. Впрочем, литий нашелся в запасниках эсминца, и его вполне хватало для запуска реактора, а вот с гелем пришлось повозиться. Для получения нужного количества требовалось добыть почти полтонны кремния, а эту задачу можно было решить только при помощи химсинтезатора, установленного на базе форматировщиков. Но, как только Леон собрался на базу, его посетила странная идея — а каким образом замораживали людей в криобоксах? Ответ нашелся в техническом справочнике, залитом в терминал. При помощи геля. Кремний-водородного. Универсального теплообменного реагента.
Пошарив хорошенько в медблоке «Ревеля», техник нашел десяток контейнеров, в каждом из которых содержалось по полтонны геля. Ремонтные киберы шустро перетащили по приказу Аскерова контейнеры в реакторный зал и в течение пяти минут перекачали гель из контейнеров в системы реактора. После этого туда был загружен литий, и Леон еще полчаса гонял тесты систем в разном порядке, дабы убедиться в том, что реактор можно запускать. Но, даже когда убедился в полной готовности реактора к работе, предпочел из реакторного зала выйти аж наружу и запускать энергетическое сердце «Ревеля» через дистанционное управление киберами.
Эффект от запуска реактора был потрясающим. В смысле Леону показалось на мгновение, что случилось землетрясение балла этак на два. Эсминец «Ревель» повел себя как механический заяц, в которого вставили батарейку, — сначала прошла волна вибрации корпуса, сопровождающая раскрутку маховиков, потом рев продуваемой вентиляционной системы, и, в завершение процесса, «Ревель» натужно и нехотя приподнялся на несколько метров над поверхностью планеты, включив шифты — планетарные антигравитационные маневровые двигатели.
Повисев с полминуты на высоте порядка десяти метров, эсминец выпустил наружу посадочные опоры и грузно уселся обратно. А еще через несколько секунд исковерканный несколько дней назад люк открылся, и наружу был спущен трап. Из люка показался ремонтный кибер и деловито принялся заваривать пробоину. Леон охнул и пошел по трапу внутрь. Снаружи остались охранные киберы, количество которых только что слегка уменьшилось — один оказался придавлен посадочной опорой.
Внутри все постепенно преображалось. Как только бортовые системы получили энергию, из технических люков посыпались уборщики, сразу же объявившие войну пыли, повсюду горел свет, и внутреннее пространство корабля сразу приняло более привычный для человека вид. Леон довольно цокнул языком и направился в рубку. Но не успел он пройти и десяток шагов, как перед ним с потолка опустился экран, который зажегся и высветил строку «представьтесь, пожалуйста, и обозначьте свой бортовой статус». Леон немного опешил, но справился с собой и при помощи виртуальной клавиатуры, проецируемой на экран, ввел «Аскеров Леон, мастер-техник». Экрану этого оказалось достаточно, и из щели под монитором вылезла магнитная карта доступа. Техник фыркнул, но карточку взял. Становилось очевидно, что бортовой комп корабля тоже ожил, но вот данные об экипаже явно пострадали. Впрочем, неудивительно — полвека провалялся кораблик. Странно, что бортовой компьютер вообще еще жив, хотя… Что ему сделается, железяке?