Регарди было жаль Сейфуллаха. Что бы ни случилось с ними дальше, на деловой репутации молодого купца лежало несмываемое пятно позора. Захват каравана был самой большой неудачей, которая могла настигнуть кучеяра. Гильдия не прощала провалов. Если их выкупят, Рафика, скорее всего, отошлет сына из города, и Сейфуллаху придется уступить право наследства своему дяде, Сокрану Аджухаму, который пользовался поддержкой фермеров и военной верхушки Балидета.
Они все шли и шли, и мысли Арлинга переметнулись к иману. Вот по кому он действительно скучал все эти месяцы. Школа учителя стала его семьей – второй по счету. Правда, если из первой он сбежал сам, то из второй его прогнали. «Опять ты преувеличиваешь, Лин», – сказал бы иман, если случайно подслушал бы его мысли. Но учитель был далеко, в Балидете, а халруджи, как никогда, нуждался в его совете.
– Эй! – закричал он всаднику, который, казалось, уснул, уморившись в доспехах под палящими лучами солнца.
На него обратили внимание не сразу.
– Чего тебе? – буркнул драган, подъезжая ближе.
– У юноши ранена нога, – сказал Регарди, указывая на притихшего Сейфуллаха. – Он не сможет долго идти. Разрешите ему ехать в обозе.
Халруджи почувствовал на себе сердитый взгляд Аджухама, но у мальчишки хватило ума не вмешиваться.
– А может его лучше отпустить? – хмыкнул драган. – Что думаешь, господин Заботливый?
Арлинг счел за лучшее промолчать, изобразив испуг и покорно опустив голову. Если драган захочет причинить Сейфуллаху зло, то только облегчит выбор халруджи. Однако всадник и сам заметил, что мальчишка хромает, замедляя движения всей группы. Спешившись, чужак приблизился. Пальцы халруджи привычно обхватили рукоять ножа. Регарди стоял на расстоянии вытянутой руки от драгана и внимательно слушал его движения. Любой неверный жест и…
Чужак склонился над ногой Сейфуллаха. Так пастух проверяет раненую скотину, размышляя отдать ее мяснику или отвести к знахарю.
– Я тебя развяжу, будешь держаться за мою лошадь, – наконец, проворчал он.
Драган был явно раздосадован, но Арлинг услышал в его голосе странные нотки. «Ты извиняешься перед нами», – с удивлением подумал Регарди, ломая голову над непонятным поведением всадника. Наверное, из-за похмелья Сейфуллах выглядел действительно жалко.
– Обозы ушли вперед, мы их не нагоним, – как бы в оправдание добавил драган, чем убедил Арлинга в двух вещах. Во-первых, стало ясно, что идти им еще долго, а во-вторых, складывалось впечатление, что пленники нужны были разбойникам живыми, и, очевидно, их хороший вид имел немаловажное значение.
Солнце давно вошло в зенит, а присыпанные песком камни под ногами все не кончались. Халруджи чувствовал, как Сейфуллах подволакивал раненую ногу, повиснув на лошади драгана, как тяжело дышал купец, идущий сзади, как обливалось потом его собственное тело, которое больше всего на свете хотело окунуться в сладкое озеро сновидений. Иногда ему казалось, что он засыпал на ходу, так как звуки и запахи неожиданно обретали иную плотность, превращаясь в зыбкие фантомы дрожащих под раскаленным солнцем песков.
Наверное, Регарди все-таки уснул на ходу, потому что не заметил, как безмолвие пустыни сменилось лавиной разнообразных звуков, среди которых выделялся один, сразу привлекавший внимание.
Балидет шумел, словно встревоженный улей. Они были еще далеко, но Арлинг узнал его. Ни с чем несравнимый аромат человеческой жизни – такой притягательный и отталкивающий одновременно – цеплялся за барханы, словно спустившийся с гор туман. Балидет звенел и шептал, вторя ветру, который, играя с флагами и вымпелами, свободно носился над городскими башнями. Регарди много раз рисовал в воображении возвращение домой, но даже в худшем кошмаре не мог представить, что это произойдет именно так.
Драганы были безумцами. Неужели они собирались требовать выкуп под городскими стенами? Даже если их было несколько сотен, военный гарнизон Балидета насчитывал больше двух тысяч человек, ведь крепость была последним рубежом Империи в песках Сикелии.
Но следующий порыв ветра поставил Арлинга в тупик. За время их отсутствия рядом с Балидетом успел вырасти другой город. Шум его многотысячной толпы гармонично вплетался в звуки пустыни, перемежаясь диковинными узорами человеческой деятельности – стучали топоры, звенело оружие, хлопали на ветру полотнища палаток, всхрапывали лошади, ревели верблюды и бараны, напуганные скоплением людей и витавшей в воздухе смертью. Захватчики не теряли времени даром. Подготовка к штурму шла полным ходом. В то время как Балидет становился тише, заглушаемый барханами и поднимающимся ветром, тот, другой город, звучал все ближе. Не было никаких сомнений, что их вели именно туда.