— Я так и понял, — отозвался Гробовщик.
— Что, невмоготу стало? — поинтересовался Могильщик.
Джон скорчил гримасу.
Блондин в черном, глупо суетясь, пытался вернуть юбку на место. Гости встретили это залпом хохота, а женщина, устроившая этот стриптиз, закинула длинную шоколадную ногу ему на шею, накрыла его голову миниюбкой и прижалась к его лицу промежностью.
Сердитые музыканты и бровью не повели. Они как ни в чем не бывало выдавали современный вариант «Не уходи, Джо», словно блондины тыкались носом в промежность шоколадной девицы каждый божий день. Вокруг возвышения расхаживал человек в зеленой шелковой рубашке с длинными рукавами, оранжевых полотняных брюках и тирольской красно-черной шляпе. Всякий раз, проходя мимо пианино, он наклонялся и, протянув руку через плечо пианиста, брал аккорд.
Клуб превратился в бедлам. Те, кто держался с достоинством, мигом его утратили. Те, кто был серьезен, развеселились. Все были счастливы. Кроме музыкантов. Администрации тоже вроде следовало бы радоваться, но не тут-то было. Длиннолицый лысый человек бросился на выручку утонувшему в ляжках шоколадной красавицы. Трудно сказать, хотел он, чтобы его освободили, или нет. Но как бы он к этому ни относился, другие белые зрители испускали залпы хохота.
Лысый схватил горячую шоколадную ногу. Тотчас же красотка обвила ею шею лысого. Теперь у нее под юбкой оказались сразу две мужских физиономии.
— Угощайтесь! — крикнул один весельчак.
— Поделите ее поровну, — посоветовал другой.
— Но и нам немножко оставьте, — предупредил третий.
Шоколадная женщина разволновалась. Она стала изо всех сил трясти бедрами. Не без усилий пленникам удалось освободиться. Лица у них были красные, как у вареных омаров. Мини-юбка упала на стол. Шоколадные ноги выбрались из нее, а краснолицые белые попятились. Ловким быстрым движением шоколадная женщина сорвала с себя черные кружевные трусики и победно замахала ими. Густые черные завитки образовывали пятно с перчатку бейсболиста, оттенявшее шоколадный живот.
Зрители рычали, хохотали, аплодировали, вопили:
— Урра! Оле! Браво!
Вдруг отворилась входная дверь, и в клуб ворвались вопли полицейской сирены. Гробовщик и Могильщик вскочили из-за стола и стали озираться в поисках их приятеля. Но вокруг были люди в состоянии, близком к паническому. Веселая музыка, исполняемая сердитыми музыкантами, прекратилась. Голая любительница стриптизов завизжала: «Пат! Пат!» Ответом ей был вопль многих глоток — голос тревоги. Детективы еще не успели выйти на улицу, как Могильщик сказал:
— Опоздали!
Они сразу все поняли. Они и все остальные. Их друг Джон Бабсон лежал, скорчившись, как зародыш. Он был мертв. Его зарезала лесбиянка Пат, которая вышла за ним на улицу всего несколько минут назад. Он был так страшно изрезан, что не имел ничего общего с тем красавчиком-педерастом, каким был совсем лишь недавно.
Тем временем «скорая», стоявшая у тротуара, забирала убийцу, которая также была сильно порезана, особенно руки и лицо. Кровь стекала на ее черные свитер и брюки. Это была крупная женщина, сложением напоминавшая водителя грузовика или же кормилицу. Но от потери крови она сильно ослабла. Санитары, оказав первую помощь, укладывали ее на носилки на колесиках.
Полицейские патрульные стояли у тротуара на Третьей авеню и Сент-Маркс-плейс. Собралась толпа — люди появлялись из соседних домов, из машин, остановившихся на проезжей части, подходили с ближайших улиц. На перекрестке образовалась пробка. Полицейские в форме ругались и вопили, свистели в свистки, пытаясь расчистить путь для судмедэксперта, представителя прокуратуры и сотрудников отдела по расследованию убийств, в обязанности которых входило осмотреть место происшествия, составить протокол, опросить свидетелей и констатировать смерть. Только после этого тело может быть увезено.
Гробовщик и Могильщик поехали вслед за «скорой» в больницу «Бельвю», но им не позволили допросить пострадавшую женщину. Только детективу из «убийств» разрешили переговорить с ней. Она повторяла лишь одну фразу: «Я его порезала». Потом врачи забрали ее к себе.
Гробовщик и Могильщик поехали в полицейский участок на Лафайет-стрит. Труп уже увезли в морг, но шел допрос свидетелей. Когда они сообщили, что сами являются свидетелями, капитан позволил им присутствовать при допросе. Трое белых девиц, похожих на космических ведьм, и двое черных юношей, которых детективы заметили, когда подъехали к «Файв спот», оказались главными рассказчиками. По их словам, они шли по Сент-Маркс-плейс от Второй авеню, когда увидели, как тот тип выскочил из клуба и двинулся по улице, виляя своей задницей. Он явно собирался в «Арабские бани». А куда еще? С такой-то походочкой. А потом она вышла следом за ним и побежала вдогонку, словно разъяренная медведица, с криками: «Стукач! Наседка! Шпион-педрила!» и еще кое-что, только они это не могут повторить. Что именно? Кое-что насчет его сексуальных наклонностей, его мамаши, его анатомии. Ничего особенного, короче, она не сказала. Она догнала его и со всей силой ударила ножом по заднице, разрезав ее, словно сардельку. А потом добавила еще и еще. В общем, когда он вытащил свой собственный нож, было уже поздно.