— И чем он, по-твоему, занимается? — спросил Уотерс.
— Трудно сказать. Чем он со мной занимается — это ясно. Он держит меня про запас. Если его зацапают, он придет ко мне и скажет: «Эй, друг, помоги мне. Я же тебе помогал. Ты же парень честный — или нет?» Но добрую половину информации, которую я узнаю от него, я получаю, просто слушая его треп. Он и не подозревает об этом. А другая половина — да, это, как правило, о ком-то другом, о ком-то, кого он терпеть не может, или о ком-то, кто встал ему поперек дороги и кому он хочет отомстить. Я почти уверен, что он был замешан в этом деле с поляком. Голову даю на отсечение. Я его видел несколько дней назад, мы с ним давно уже не встречались, и вот я ему говорю: «Ну, что, мы все еще друзья, Диллон?» Это было как раз после моей встречи с Эдди Кривопалым на площади. А он завел эту свою волынку о том, как он боится: как он боится со мной говорить, как он боится пойти дать показания перед большим жюри, что все в городе затаились и выжидают. Но, насколько мне известно, ближайшее большое жюри окружной прокурор собирает по делу поляка, и они, как я слышал, выставят там другого парня, Стралники, Страдновски?
— Стравински, — подсказал Уотерс, — Джимми-Кит.
— Полячишка! Ну да, он. Они выставят другого поляка. Но мне-то что за дело до этого процесса? Того полячишку ухлопали два года назад, и меня это уже не волнует. Но мой приятель по этому поводу что-то очень разволновался, и у него прямо гора с плеч, когда я начал расспрашивать его о чем-то другом — точно он наконец-то облегчился после четырехдневной задержки мочи. Так-то я и узнал об этом деле. Он мне все выложил просто так, представляешь, просто потому, что у него от сердца отлегло, когда я перестал его тянуть в суд.
— А кто еще проходит по этому делу? — спросил Уотерс, — По делу об убийстве поляка?
— Целая команда молодцов, — ответил Фоли, — Так я полагаю, во всяком случае. Полячишка всю жизнь занимался только кражами, но стал лениться. Помнишь, они как-то увели со склада «Эллайд сторидж» товара на сто тысяч, а потом кто-то увел у них краденое. Началась страшная война, и шла она довольно долго, пока поляка не нашли мертвым в багажнике «меркюри» в Челси. До меня дошли слухи, что это работа Арти Вана.
— Вот тоже интересный субъект, — сказал Уотерс, — Мне всегда казалось, что Арти Ван совершил куда больше подвигов, чем за ним числится.
— Да, темный субъект, — согласился Фоли, — Насколько я знаю, парень играет без дураков. Пока не пойдет на посадку. Там такие люди обычно начинают ломаться. Но на улице это — железобетонная стена. Я слышал, ему звонили из Провиденса всякий раз, когда надо было выполнить какую-нибудь особенно неприятную работу. Просили Арти Вана отправиться на маршрут. Но это только слухи.
— А не слышал ли ты чего-нибудь о делах между Арти Ваном и Джимми Скализи?
— О совместных делах — нет, — сказал Фоли.
— А вот интересно, ты не думаешь, что эти два банка — дело рук Вана и Скализи?
— Есть такое подозрение. Но меня заботит другое: какова тут роль Эдди Койла.
— Предположим, что Эдди Койл был у них оружейником, — сказал Уотерс. — Но это только предположение.
— Трудно сказать, — ответил Фоли. — Койл — мелкая сошка. Неприятностей от него много, конечно, но в общем-то он мелковат. Что-то мне трудно себе представить, что он тут замешан. Но можно проверить.
— Так проверь, — сказал Уотерс, — А я позвоню в Управление по наркотикам и скажу им, что я тебя на пару недель забираю у них. Они возражать не станут, я думаю.
Глава пятнадцатая
Джеки Браун медленно въехал на «роудраннере» на автостоянку у торгового центра «Фреш понд», нашел свободное место среди верениц автомобилей, встал и заглушил мотор, потом посмотрел на часы. Два пятьдесят восемь. Он открыл бардачок, вытащил кассету и вставил ее в магнитофон. Джонни Кэш запел балладу о Фолсомской тюрьме.
В пять минут четвертого Джеки Браун уже дремал. Коренастый мужчина постучал пальцем по стеклу. Джеки Браун вскинул голову и огляделся. Коренастый подкатил к машине продуктовую тележку с пакетами. Он знаком предложил Джеки Брауну вылезти из машины.
— Где? — спросил коренастый.
— В багажнике, — ответил Джеки Браун.
— Они во что-то уложены?
— В ящик. Большой ящик с старыми газетами.