— Господи, — воскликнул Варденэ, — Это же у черта на рогах. Сколько это отсюда — часа три езды?
— Два, — уточнила она, — Я надеялась, что там хорошее место для лыж и вообще. Но потом выяснилось: все зря.
— У тебя там квартира?
— Трейлер. Я живу в трейлере.
— И как оно в трейлере? — спросил он. — Я и сам подумываю об этом. Знаешь, получил я вчера свой налоговый счет и думаю: а может, найти себе что-нибудь в этом роде. Как там жизнь-то, ничего?
— Тебе это бы не подошло, — сказал она. — У тебя сколько — двое ребятишек? Твоя жена бы не выдержала. То есть я хочу сказать, мы там живем вдвоем, и меня часто не бывает дома, но все равно, теснотища и вообще куча неудобств. Нет, ты бы тоже не выдержал. Там и мебель поставить некуда, представляешь? И вечно у всех на виду. Никуда не приткнешься. Нет, тебе бы это не подошло.
— Пожалуй, — согласился Варденэ. — Но я тебе скажу: Боже ты мой, посмотришь на этот проклятый счет — плакать хочется. Я уже начинаю думать: черт побери, да у меня уходит два или три доллара в день просто на то, что я живу в этом городе.
— Слушай, Роже, мы еще друзья или как? — перебила его Ванда.
— А то как же! — ответил полицейский.
— Ну, тогда слушай, — сказала она, — Почему я спрашиваю — если бы я тебе кое-что рассказала, как другу и вообще, ты бы мог не упоминать мое имя, ну, понимаешь?
— Конечно! Я бы, по крайней мере, попытался.
— Э-э! Попытки недостаточно. Ты ни в коем случае не должен упоминать мое имя. Иначе я тебе ничего не скажу.
— О’кей! — сказал он. — Не будет твоего имени.
Ванда открыла сумку и вытащила из нее зеленую сберегательную книжку. На обложке было написано: «Первый федеральный сберегательный и заемный банк Флориды».
— Видал? — спросила она.
— Ну и что?
— Я вчера открыла счет — положила деньги на депозит. Пятьсот долларов.
— Ну И что?
Ванда снова открыла сумку и выудила из нее целую пачку красных, голубых, коричневых и зеленых сберегательных книжек.
— Это то же самое. Я открыла все эти счета вчера.
— И все во флоридских банках?
— Все во флоридских банках. А две недели назад у меня был льготный рейс, мы летали в Нассау. И там я тоже открыла несколько банковских счетов. И еще я открыла счета в Орандже.
— И сколько же всего? — спросил Варденэ.
— Думаю, теперь их около тридцати пяти. А может, и сорок.
— И сколько же на них денег?
— Ну, так сразу я бы сказала — тысяч сорок пять. Может, больше, может, меньше, но в принципе что-то около того.
— Но это же колоссальная сумма для простой служащей! — удивился Варденэ.
— Это уж точно! Но самое забавное то, что все деньги, которые я клала на счет, были наличные. Все. Только пятидесятки и помельче.
— Ну, теперь я вижу, что не тем занимаюсь в жизни, — сказал Варденэ. — Когда в последний раз я видел сберкнижку со своим именем, там что-то говорилось о закладной. Я до сих пор не верил, что есть люди, которые могут себе позволить откладывать лишние деньги. Я-то думал, что деньги нужны для того, чтобы их тратить.
— Я же не сказала, что все эти книжки выписаны на мое имя, — возразила Ванда.
— А на чье? Ты думаешь, я знаю этого человека?
— Тут не один человек, — объяснила Ванда. — Но вряд ли ты знаешь их всех. Понимаешь, я-то знаю, кто открыл эти счета, но думаю, что всех тех, на кого выписаны книжки, вообще не существует в природе. Я думаю, все они — это он.
— Должно быть, очень богатенький господин.
— Но только очень хорошо это скрывает. Уж от меня-то, во всяком случае, скрывает особенно тщательно.
— У него умер богатый дядюшка и оставил большое наследство?
— Три богатых дядюшки. И все они умерли в этом месяце.
— Это занятно, — сказал Варденэ.
— Совсем нет. Насколько я понимаю, у него есть еще один и прекрасно себя чувствует.
— Они что, все занимались банковским бизнесом? — спросил Варденэ.
— Он мне про них не рассказывал. Все, что я знаю, это то, что он очень рано уходит и возвращается после обеда с горящими глазами. Потом он заглатывает восемь или девять порций виски и бросается читать газеты и смотреть телевизор. К ужину у него разыгрывается страшная мигрень, так что он не в состоянии сесть за руль, и мне приходится отправляться в киоск за газетами. Ах да, еще у него есть несколько здоровенных восьмиволновых приемников, которые принимают и короткие, и средние, и УКВ, и переговоры пилотов, а еще один есть — так тот настроен на частоту полицейских переговорников. Да-да, именно полицейских. И когда он ходит навещать кого-нибудь из своих дядьев, он всегда берет с собой его в машину, а когда возвращается и приносит приемник обратно, то слушает его всю ночь. Но так бывает, только когда один из его дядьев вдруг прихворнет, и он уезжает его навестить.