― На данный момент, да, ― кивнул Влад. ― И я считаю, что люди без странностей ― ненормальные, ― я усмехнулась. ― Для меня имеет огромное значение то, что я могу кому-то помочь. Я хочу быть полезным.
― А как же ты сам?
― А что я? ― он пожал плечами. ― Я помогу себе, если мои советы сделают чью-то жизнь счастливее.
Влад ― самый необыкновенный человек из всех, кого я знаю. Многие, нет, все парни в его возрасте мечтают о девчонках, крутых вещах, машине, и все в этом роде. Но не Влад. Может, он не настоящий, а всего ли плод моего воображения? Быть может, я придумала его, чтобы помочь себе разобраться во всем? И иду сейчас одна, разговаривая с воздухом…
Я на миг крепко зажмурила глаза и даже ущипнула себя.
«Пожалуйста, будь настоящим» попросила я в мыслях.
Я открыла глаза. Влад был здесь. Он все еще шел рядом выглядел задумчивым.
Мы дошли до Южного пруда. От воды исходила прохлада, и я немного замерзла. Я думала, что мы пойдем дальше, но Влад, похоже, решил остановиться. Он отстегнул поводок и отпустил Эйнштейна.
― Не против, если мы посидим здесь? ― спросил Влад, немного повернув голову в мою сторону.
― Да нет.
Я удивилась, когда он сел на траву.
― Мне нравится здесь бывать, ― сказал он, отвернувшись к пруду. ― Тут никогда никого не бывает.
Я огляделась. Действительно, мы были одни.
― Почему ты не садишься? ― спросил Влад у меня.
― Не хочу пачкать джинсы, ― призналась я.
― Отряхнешь их. Сегодня же нет дождя и не пасмурно. Трава сухая. Садись, ― он похлопал рукой рядом с собой.
Я прикусила нижнюю губу, размышляя, и плюхнулась рядом с Владом, вытянув ноги.
― Можно спросить?
― Конечно.
― Солнце уже садится?
Я перевела взгляд с его лица к нему. Над нами оно было нежного голубого цвета, а вдали ― бледно-розовым. Небольшая часть оранжевого солнца уже скрылась за крышами многоэтажных домов.
― Да, ― ответила я.
Влад кивнул и обвил руками ноги, положив подбородок на колени.
― Почему ты назвал свою собаку Эйнштейном? ― спросила я.
Влад улыбнулся.
― Потому что он такой же умный, как и тот, в чью честь я назвал его, ― пояснил он. ― Ну, а еще я просто фанат Эйнштейна.
― Дай-ка угадаю. Твой любимый предмет ― физика?
― Я что, так предсказуем? ― с театральным разочарованием произнес Влад.
Я засмеялась.
― Нет, ― сказала я. ― Может, в мои несуществующие способности тоже входить умение разбираться в людях?
― Я уверен, что ты на многое способна. А теперь, ― сказал он, ― твоя очередь рассказать о себе. Думаю, твоя история интереснее моей, ― его голос был серьезным, хотя я подумала, что он шутит.
― А вот и нет. Я обычная избалованная девчонка, которая не беспокоится ни о чем, кроме своей внешности, мальчиков и денег.
― Мы оба знаем, что это не так.
Я свела брови вместе и выдернула несколько сухих травинок.
― Если оценивать мою жизнь и твою по шкале трагичности, то моя занимает нулевую отметку, а твоя самую вершину, ― пробурчала я.
― Не имеет значения, ― Влад равнодушно пожал плечами. ― Просто расскажи свою историю. Что заставило себя стать той, кем ты не являешься.
Я выбросила травинки и посмотрела на гладкую поверхность пруда. Все было бы просто замечательно, если бы не слышались звуки проезжающих машин. Это портило всю идиллию.
― Я родилась в Санкт-Петербурге, ― вяло начала я. ― Мой папа владелец строительной компании, а мама… ― я запнулась, так и не сумев закончить предложение. ― Они развелись, когда мне было десять. Я осталась жить здесь, с отцом, а мама уехала в Америку и снова вышла замуж. Недавно мой отец заявил, что собирается жениться на женщине с отвратительным именем Юля, ― я закрыла глаза и скривилась. ― Он скрывал это от меня целый год. А позавчера я узнала, что моя мама ждет ребенка и даже не сказала мне об этом, ― мой желудок болезненно скрутило, и я обвила одной рукой живот. ― Вот и вся история, ― подытожила я шепотом.
― Ты скучаешь по ней? ― тихо спросил Влад. ― По маме?
― Очень, ― прошептала я. ― Мы редко видимся. В лучшем случае, три раза в год. Если бы она жила в России, наши встречи случались бы чаще.
― Почему ты не уехала с ней?
― Не знаю. Она тогда ушла от нас к другому мужчине, и я была обижена на нее. Я не хотела оставлять отца одного, ведь без меня он бы точно сошел с ума от горя.
― Ты все еще не можешь ей простить то, что она оставила твоего папу?
― Да. Я зла на нее. И на отца, потому что он просто отпустил ее, ― говорить о моей семье с кем-то было необычно, и я удивилась тому, как быстро меня потянуло рассказать все, что творилось на душе. Словно я долго сдерживала себя и вот, наконец, мне представился шанс выплеснуть наболевшее. ― Я зла на них обоих, потому что они не сохранили семью. Теперь каждый сам по себе. После маминого ухода я почти не видела отца. Он вечно пропадает на работе. С мамой я даже по телефону поговорить не могу. Она либо не отвечает, либо говорит, что у нее есть дела. Раньше все было иначе. Раньше мы много разговаривали, и она постоянно звала меня к себе, спрашивала, не передумала ли я. В последнее время все ухудшилось. Ей как будто стало все равно. Может быть, это из-за того, что у нее будет другой ребенок.