― Во-первых, не злись на своего отца, ― я тут же хотела возразить, но он продолжил прежде, чем я успела открыть рот. ― Я уверен, он хотел тебе все рассказать. Возможно, он просто не знал, как именно сообщить об этом.
― Ага. Думал целый год, ― съязвила я.
― Твой отец сказал бы тебе о том, что в его жизни появилась другая женщина, ― мягко сказал Влад.
― Не оправдывай его…
― Я и не оправдываю. Помнишь? Я всего лишь сторонний наблюдатель, и сейчас оцениваю ситуацию так, как вижу ее с твоих слов, ― его губы расплылись в умиротворенной улыбке. ― Конечно, твое дело, прислушиваться ко мне, или нет, но я хотел бы, чтобы ты помирилась со своим папой, ― я снова собиралась возразить, но, словно чувствуя это, Влад поднял вверх указательный палец, прося выслушать его до конца. ― Я не понимаю, как тебе обидно, потому что никогда не был в подобной ситуации. Ложь во всех проявлениях ужасна, но нужно уметь прощать. Прощение ― высшая степень благородства. Прощать могут не все. Большинство предпочитают хранить обиду в сердце, тем самым делая и себе и другим хуже. Прощая, мы освобождаемся от тяжести оков, в которые же себя сами заключаем. Прощение способно излечить человека, принести мир в его душу.
Никогда не слышала более мудрых слов, и понять такое сложно, но я поняла. Каждое его слово.
― У тебя только одни родители. Всего лишь два по-настоящему близких человека, ― Влад поднял голову к нему. ― Мы должны беречь их, любить, никогда не обижать и не обижаться. Никто не знает, что будет завтра, ― я была уверена, что говоря это, он думал о своем отце. ― Я не смогу попросить прощения у своего отца, ― я была права. ― Это глупость, конечно, но мне хотелось бы сказать ему, что я ни в чем не виню его, ― сейчас Влад выглядел так, словно забыл о том, что я рядом. Я не понимала, о чем он говорил, но чувствовала себя подавленно. ― И я так сожалею о том, что не сказал ему всего одно слово в свое время. Он ушел из этой жизни, думая, что я держу на него обиду, ― Влад замолчал, а я со слезами на глазах смотрела на него.
У меня не хватило духа спросить, что произошло между ними. Я видела, какая мука была на лице Влада, и понимала, что эта тема причиняет ему смертельную боль. Я попробовала поставить себя на его место. Что, если бы я потеряла папу? Что, если бы в один совершенно обычный день я вернулась со школы и узнала, что больше никогда не увижу его?
Я заплакала.
― Прости его, ― сказал Влад, опустив голову. ― И не держи обиды на маму. Позвони ей и скажи, что ты рада, что у нее будет ребенок. Наша жизнь и так коротка, так зачем тратить ее на пустые обиды? Злость, гнев, чувство мести… Все это только отнимает время и очерняет наши души.
― Хорошо, ― пролепетала я. ― Я сделаю это.
― Но если сейчас ты не готова, лучше не спеши, ― Влад нахмурился. ― Это ничего не изменит. Желание простить должно исходить из самых глубин твоего сердца, понимаешь?
― Понимаю, ― прошептала я.
― У тебя все будет хорошо, Алина. Ты будешь счастлива. Я помогу обрести тебе себя и мир в душе, ― Влад улыбнулся. ― Все будет хорошо, ― он снял очки и обратил невидящие глаза прямо к солнцу, почти скрывшемуся за горизонтом. ― Со всеми нами.
Глава тринадцатая
Медленно, но уверенно моя жизнь налаживалась.
Первое, что я сделала для этого, ― наладила отношения с отцом. Это было нелегко, но я переступила через себя, через все свое горячее нежелание видеть рядом с ним другую женщину. Я простила его за то, что он лгал мне целый год, и сама извинилась за свое поведение.
Влад был прав. Прощение ― великая сила.
Я давно не видела своего отца таким счастливым. Он буквально расцвел на моих глазах. Он стал рассказывать мне о том, какая хорошая эта Юля. Видя его таким бодрым и живым, я поняла, что ошибалась. Если папа такой, когда говорит о своей новой любви, то, что с ним происходит, когда она рядом? Возможно, эта женщина сможет сделать его по-настоящему счастливым.
Я поговорила с мамой. Это было еще труднее, чем разговор с отцом, но мы пришли к соглашению. Когда она ответила на мой звонок, я сразу же сказала, что буду любить ее малыша, ведь это мой будущий братик, или сестренка. Я сказала, что рада беременности мамы. Я сказала, что люблю ее больше всех на свете. Я сказала, что дико скучаю и хочу увидеться.
Мама расплакалась. Она никогда не плакала, разговаривая со мной. Возможно, это из-за гормонов, которые шалили у всех беременных. А, может быть, ее так растрогали мои слова. Но я говорила искренне. Мама пыталась оправдаться, но я остановила ее, сказав, что все обиды должны остаться в прошлом.