― Добро пожаловать в мою скромную обитель, ― пробормотал он. ― Проходи.
Я сделала несколько неуверенных шагов вперед и переступила порог, оказавшись в темной прихожей. Влад зашел следом за мной, и я слабо вздрогнула, когда захлопнулась дверь.
― Прости, ― сказал Влад, и в следующую секунду загорелся свет.
Я сняла курку и полусапожки. Влад прошел вперед и кивком позвал меня за собой. Мы прошли по небольшому коридорчику и оказались в гостиной: огромной, с небольшим наличием старой мебели; единственный источник света ― красивая хрустальная люстра, висящая в центре над круглым столом. Темные обои и есть картины ― портреты великих полководцев, имена которых я не знала, но если они нарисованы, значит, они все-таки великие. Классическая квартира сталинских времен. Сразу бросилось в глаза, что ремонт здесь не делали очень давно. В углах я увидела большие картонные коробки. Неужели, Влад еще не до конца распаковался?
― Здесь уютно, ― сказала я, скромно встав под высокой аркой.
Я не кривила душой. Интерьер и обстановка напоминала мне квартиру, где жила моя бабушка Вера ― папина мама. Она умерла, когда мне было восемь, но я помнила, как приезжала к ней в гости.
― Может, чаю? ― спросил Влад.
― Ммм, нет, спасибо, ― улыбнулась я.
Влад угрюмо цокнул, прошел через гостиную и скрылся за дверью. Здесь он двигался уверенно, словно не был слепым.
― Иди сюда, ― крикнул он мне.
Я пришла к нему на кухню. Он взял с газовой плиты чайник и подошел к раковине. Включил воду.
― Иногда мне кажется, что ты видишь, ― призналась я.
Я не видела лица Влада, так как он стоял ко мне спиной, но почувствовала, что он улыбнулся.
― За столько лет привыкаешь, ― ответил он спокойно.
Влад поставил чайник на плиту и вышел из кухни.
― Пойдем в мою комнату, ― сказал он мне.
Она находилась за дверью через гостиную прямо напротив кухни. Ого, эта квартира действительно огромная!
У Влада была просторная комната с высоким потолком, одним узким окном, зашторенным темными плотными занавесками. В дальнем правом углу стояла двуспальная кровать с высоким деревянным изголовьем и пышным одеялом, которая так и манила запрыгнуть на нее. Почти всю левую стену занимали стеллажи с книгами. У него была собственная библиотека! Компьютерный стол, на котором ничего не лежало, шкаф, зеркало, покрытое толстым слоем пыли, так как у владельца комнаты не было возможности смотреться в него, и старое кресло-качалка у окна с аккуратно сложенным шерстяным пледом болотного оттенка.
Больше всего моим вниманием завладели книги. Их было очень много.
― Ты все читал? ― спросила я.
― Только половину, ― поджав губы, ответил Влад.
Он стоял рядом со мной и громко дышал. Я решила осмотреться получше и прошлась по комнате.
― А что сейчас читаешь? ― между делом задала я вопрос.
― Эээ, ну, вряд ли ты знаешь об этой книге, ― робко произнес он. ― Я предпочитаю серьезную литературу с философским уклоном.
― Да, я помню, ― пробормотала я, проходя мимо кровати. В голове мелькнули картины воспоминаний того дня, когда я столкнулась с ним в школьном коридоре, и у него из рук выпали книги. ― И все же. Что за книга?
― «Я сижу на берегу». Рубен Давид Гонсалес Гальего.
Я остановилась. Да, я не слышала ни об этом авторе, ни о его произведениях.
― И как? Интересно? ― спросила я.
― Да.
― Можно я возьму почитать, когда ты закончишь?
Влад выпрямил спину и кивнул.
― Конечно. Можешь взять хоть сейчас. Я все равно ее уже читал.
― Если ты читал, то зачем делаешь это снова? ― усмехнулась я.
― Еще не разучились писать книги, которые хочется перечитывать бесконечно.
― А… как ты читаешь?
― Мне читает мама. Каждый вечер, ― Влад тихо ухмыльнулся. ― Ну, а иногда, когда она занята, я слушаю аудиокниги, правда, мамин голос слушать приятнее.
Я закончила свое небольшое путешествие по комнате Влада у окна.
― О чем ты думаешь? ― спросил он, и я повернула голову, когда услышала его приближающиеся шаги.
― Как… ― я негромко сглотнула, пытаясь подобрать правильные слова, но в голову ничего не пришло, поэтому спросила прямо. ― Как ты живешь со слепотой?
Я задавала себе этот вопрос каждый божий день.
Влад поправил темные очки и замер у кресла-качалки.
― Сложно, ― с абсолютным спокойствием ответил он. ― Поначалу было просто невыносимо. Больше времени ушло на то, чтобы привыкнуть к слепоте морально. Справившись с этим, я стал привыкать физически. Я не видел солнце, деревья, машины, дома, лица людей, их улыбки, глаза… Мне было ужасно страшно смириться с мыслью, что это навсегда. Но, знаешь, со временем стало как-то легче. Я привык к темноте. Она повсюду. Как будто я сплю, но все осознаю и чувствую.