Влад обнял меня одной рукой, а второй все еще опирался на трость.
― Это будет тяжело, ― сказал он мне в плечо.
― Мы справимся.
― С каждым днем я буду отдаляться и, в конце концов, уйду.
Я крепко зажмурила глаза.
― Тогда я отпущу тебя, ― сказала я.
― Алина, ― выдохнул Влад. ― Мне так жаль, ― он содрогнулся.
― Тшш, ― я погладила его по лысой голове. Это было непривычное ощущение. ― Мы в порядке, верно? Мы в порядке.
― Я умираю, ― плакал он.
― Я знаю.
― Я не хочу уходить.
― Я знаю.
― Обещай, что никогда не забудешь меня.
― Обещаю, Влад.
― И не забудешь все, что я тебе говорил. Ты никогда больше не оденешь на лицо маску и будешь собой.
Я отстранилась, чтобы посмотреть на него.
― Не прощайся со мной сейчас, ― попросила я. ― Все только начинается.
― Начало конца?
Я пожала плечами.
― Давай просто будем жить одним днем, ― предложила я. ― И не думать о том, что нас будет ждать завтра.
Влад улыбнулся.
― Ты такая смелая. Спасибо, что не оставляешь меня. Мне бы ужасно тебя не хватало.
― Я буду рядом до последнего, ― поклялась я.
Влад убрал руку с моей спины и погладил меня по щеке.
― Не плачь, ― он вытер пальцем слезы.
― Не буду.
А вот сейчас я солгала. Я знала, что пролью еще немало слез.
― Теперь настала моя очередь лечить тебя своими моралями и философскими размышлениями о бесконечном, ― пробормотала я, улыбаясь. ― Уверена, ты прочитал немало книг, чтобы впечатлить меня своими глубокими познаниями?
Влад тоже улыбнулся.
― Я могу одолжить тебе парочку сейчас. Будем промывать друг другу мозги вместе.
Я сипло рассмеялась.
― Помнишь, ты обещал говорить, что любишь меня, каждый день? ― спросила я.
Влад кивнул.
― Ты задолжал признаний почти за месяц. Я требую возмещения.
― Прямо сейчас? ― его бровь взметнулась вверх.
― У нас ведь есть время сегодня, верно?
― Есть, ― подтвердил он.
― Тогда начинай.
Влад поцеловал меня в лоб, и я закрыла глаза, прижавшись к нему. Я чувствовала себя в безопасности. Мое сердце больше не болело.
― Я люблю тебя, ― начал он.
И я слушала его.
***
Мы сидели на скамейке, был вечер, снежинки кружились над нашими головами и не спешили падать.
― Как думаешь, рай один для всех? ― спросила я.
― Не знаю.
― Я бы хотела, чтобы это было так. Чтобы после смерти все могли встретиться со своими родными. И я с тобой.
Влад улыбнулся.
― Тебе долго придется ждать. Я рассчитываю, что ты умрешь в глубокой старости, в своей постели, и тебя будут окружать твои дети и внуки.
Я сделала вдох.
― Это идеальная смерть. А ты? Ты знаешь, как умрешь? Тебе говорили, как это будет?
― Я просто усну. Боли не будет.
― Это хорошо.
― Да. Это хорошо.
― А каким ты хотел видеть рай, если бы у каждого человека он был свой?
― Там я бы мог видеть, ― не раздумывая, ответил Влад. ― Я бы хотел видеть рай в лице этого мира со всеми его деталями. Я бы хотел видеть день и ночь, солнце и луну. Я бы хотел видеть звезды. Думаю, я мог бы смотреть на них вечно. А еще, в моем раю обязательно должен быть Эйнштейн. Мама. И ты.
― Ты не знаешь, какая у меня внешность.
― После смерти я надеюсь хотя бы денег провести на земле в качестве призрака, чтобы запечатлеть в памяти то, что хотел бы обязательно видеть в своем раю. Ты была бы первой в списке этого. Поэтому не плач, когда меня не станет. Вдруг, я все-таки стану приведением. Я не хочу видеть твои слезы.
― Я не смогу.
― Просто дай обещание, даже если не сдержишь его.
― Хорошо. Я обещаю, что не буду плакать день после того, как ты уйдешь.
― И ты будешь улыбаться.
― Ты переоцениваешь мои силы.
― Пообещай. Мне необходимо это сейчас, пока я жив.
Я посмотрела на него.
― Я буду улыбаться, ― сказала я. ― Я не буду плакать.
Влад медленно кивнул.
― Спасибо.
Его рука накрыла мою ладонь и мягко сжала.
― Мне уже нравится мой рай. Но я хочу жить, хотя меня заставляют проходить ужасные болезненные процедуры, от которых жуть как хочется повеситься. Жизнь ― это вечная война. И я буду бороться, потому что оно того стоит.