Все стихло также быстро. Температура упала, спящий караван вновь погрузился в тишину, и лишь оторванный ветром навес слегка шуршал по песку, напоминая о неожиданном госте.
В растерянности Арлинг прислушался, но ураган не повторился. На многие сали вокруг стояла тишина, впитывая в себя любые звуки. "У зрячих свои миражи, а у слепых ‑ свои", ‑ решил он. Похоже, шутить сегодня была охота не только людям, но и природе.
Спать расхотелось, и Регарди решил пройтись до ближайшего поста узнать, ничего ли странного не заметила стража. В наступившей тишине его шаги раздавались неприлично громко, но еще более оглушительным был звук выворачиваемого наизнанку желудка. Рад, младший кузен Сейфуллаха, с шумом выскочил ему под ноги, безуспешно пытаясь отряхнуть полы кафтана. Кажется, мальчишка перебрал моханы. Арлинг поморщился, с трудом подавив желание зажать нос.
‑ Все в порядке? ‑ без особого интереса спросил он, осторожно обходя зловонную лужу, которая образовалась у него на пути.
‑ Кто здесь?! ‑ испуганно вздрогнул Рад, очевидно, вообразив, что за неблаговидным занятием его застала красивая дочь купца из соседнего шатра. Заметив Арлинга, он облегченно вздохнул. Действительно, кто стал бы стесняться слепого?
‑ Ааа, это ты, то есть вы... ‑ нерешительно протянул Рад, не зная, как лучше обратиться к слуге кузена. Регарди подозревал, что мальчишка его боится, впрочем, как и многие другие купцы каравана. За глаза Арлинга часто называли слепым пайриком в человеческом обличье и как‑то пытались напоить ядом. С тех пор он стал осторожнее относиться к личным поварам, предпочитая питаться из общего котла.
‑ Проводить вас к врачу, молодой господин? ‑ вежливо спросил Регарди, мечтая быстрее отделаться от Рада.
‑ Нее, ‑ помотал головой тот и направился к нему, смущенно вытирая рукой рот. ‑ Я видел вас там, в шатре. Это было потрясающе!
Мальчишку явно тянуло поболтать, что нельзя было сказать об Арлинге.
‑ И долго вы учились? Ножи метать? ‑ не унимался Рад, подходя ближе и с интересом его разглядывая.
"Давай, найди у меня третий глаз и второй нос на затылке", ‑ сердито подумал Регарди, но заставил себя воздержаться от замечаний. Дерзить родственникам Аджухама было опасно.
В Балидет Рад был направлен "из вежливости" ‑ передать дары влиятельной родне и поклониться могилам предков. Родственные обязанности юношу утомляли, а пустыня вызывала отвращение наравне с ужасом. Впрочем, Регарди его понимал. Никогда человек не сможет чувствовать себя здесь хотя бы гостем.
Тем временем, Рад ждал ответа. Арлинг вздохнул, собираясь с мыслями, и наклонил голову, чтобы пролетающий ночной жук не врезался в щеку. Мальчишка, хрипя, схватился за его руку и тяжело сполз наземь. Халруджи упал следом ‑ несколько стрел с визгом вонзились в шатер туда, где секунду назад была его голова.
В следующее мгновение караван погрузился в хаос. Верблюды и лошади ревели, раскидывая тюки с товаром и топча все, что попадалось на пути. Испуганные люди выскакивали из шатров, попадая под дождь стрел, который лился с небес раскаленной лавой. Лагерь был застигнут врасплох.
Зная, что Рад мертв, Регарди все равно проверил его ‑ мальчишке было уже не помочь. Еще не веря в то, что случилось, Арлинг поспешно откатился под убитого хаптагая и выдернул вонзившуюся в тушу стрелу. Древко было непривычным ‑ слишком коротким для кучеярского лука. Халруджи провел пальцем по наконечнику, которым служила маленькая насадка из незнакомого металла. Странными были зарубка из куска твердого дерева и оперение из двух полосок бумаги ‑ таких стрел в Сикелии не делали. Значит, напали на них не керхи. Вывод был неутешительный. Балидетские наемники не смогут соперничать с дальнобойными луками нападающих. Весь караван перебьют на расстоянии, а потом, не спеша, прикончат раненых и заберут товар с деньгами. Если только за этим на них напали. Ни один здравомыслящий разбойник не стал бы грабить караван в сутках пути от города.
Достав из сапога кинжал, Арлинг зажал его в зубах и пополз к шатру Сейфуллаха. Он надеялся, что мальчишка не наделал глупостей и не выскочил под дождь из стрел. В голову не приходило ни одной разумной мысли, откуда враг мог появиться столь внезапно. Ведь разведчики проверили место стоянки на сотни арок вокруг. Впрочем, объяснение могло быть простым: среди караванщиков завелся предатель.
Внезапный порыв горячего ветра обрушился на лагерь с такой силой, что халруджи показалось, будто сейчас его поднимет в воздух и унесет к звездам вместе с ревущими от страха животными, разбросанным повсюду товаром и колючим, всепроникающим песком. Раздавшийся над головой треск и щелчки лопающихся натяжек предупредили о том, что на него падает шатер. Поймав ртом пригоршню пыли, Арлинг откатился в сторону, едва не попав под ноги раненого верблюда. Гудящие потоки воздуха сильно искажали звуки. Несколько стрел впились в песок рядом с шеей, еще две он успел отбить ножом, заметив их в последний момент.
Лагерь, в котором халруджи мог без заминки отыскать любую палатку, в один миг превратился в лабиринт смертельных ловушек. Налетевший на них самум и нападение лучников не могли быть простым совпадением. Враг либо хорошо разбирался в сикелийской погоде и подгадал атаку с началом бури, либо повелевал стихией. Стянув повязку с глаз, халруджи обмотал ее вокруг головы, закрыв лицо от песка. Обоняние резко ухудшилось, а звуки смешались, утонув в реве самума, который накрыл весь мир. Где‑то рядом упал человек и покатился по песку, словно вырванный пучок ковыля. Арлинг вытянул руку и успел схватить его за ногу, увернувшись от удара пяткой по голове. Женщина, которую он поймал, не прекращала кричать и извиваться, даже когда Регарди навалился на нее, закрыв от ревущего ветра своим телом.
‑ Ты видела капитана Сейфуллаха? ‑ прокричал он ей на ухо, понимая, что не слышит самого себя. ‑ Где его шатер?
Сверху что‑то взвыло, окатив их волной острого, как битое стекло, песка, и халруджи поспешно откатился, увлекая за собой кучеярку. Ветер тут же подхватил его и проволок несколько салей по земле, прежде чем Арлинг сумел остановиться, уцепившись за шест от сорванного шатра. Правда, женщины рядом уже не оказалось. Поняв, что кинжал он тоже потерял, Регарди прижался к земле, пытаясь определить, куда его принесло. Песок глушил звуки, но он сумел уловить похожий на топот ног шум справа и, сняв мешавший кафтан, пополз туда. Град стрел иссяк, но это вряд ли было хорошей новостью. Враг готовился к атаке.
К хаосу запахов, витавших в лагере, добавился дым ‑ начинался пожар. Натыкаясь на сорванные навесы, походной скарб и мертвые тела людей и животных, Арлинг добрался до еще одного сломанного шатра, но, сжав полотнище, разочарованно отпустил. Ткань у шатра капитана была богаче. Услышав, что ветер несет на него тяжелый тюк, Арлинг сделал кувырок в сторону и неловко порезался о наконечник сломанного копья, торчащего из земли. Запах собственной крови взбодрил и придал силы.
Неожиданно наступила полная тишина. Регарди поднялся, настороженно прислушиваясь. Ветер стих, превратившись из разъяренного зверя в послушное дитя пустыни. Уже можно было дышать, не боясь подавиться песком.
Чужак появился внезапно, и халруджи едва успел увернуться от удара топора, нацеленного в голову. Топоры он не любил еще со времен учебы. От них следовало избавляться как можно скорее. Нащупав лежащее на песке копье, Арлинг отбил следующий выпад, ориентируясь на свист лезвия. Древко с громким треском сломалось, но Регарди ушел от удара, и стремительно упав на колени, ткнул обломком палки в горло противника. В воздухе густо запахло кровью, которая ощущалась даже сквозь ткань платка. Выдернув копье из мертвеца, он вскинул его как раз вовремя, чтобы отбить удар другого воина, превратившего древко в щепки. На этот раз враг был вооружен мечом. Арлинг убил чужака его же оружием, разрубив ему череп.
Буря стихала, уступая место разгорающейся битве. Повсюду раздавались крики дерущихся, но чужаков было гораздо больше воинов Сейфуллаха. Спрятавшись за поваленным шатром, халруджи обыскал убитых противников, задержавших на их лицах и оружии.